Давай познакомимся!

Алену переполняли самые разнообразные чувства, каждое из которых было выражено сейчас в превосходной степени. Ей было слишком неловко, слишком неудобно, слишком интересно. Добавьте к этому возбуждение и бесконечный азарт — и получится рецепт коктейля, который она смешивала сейчас в неудобной позе в первом классе самолета «Боинг-747». Это был не секс, но тяжелый труд. Алена уже начала выдыхаться, и боль в растянутых мышцах потихоньку пересиливала удовольствие, однако останавливаться на полпути было нельзя. Майк, казалось, приближался к финишу: даже в полумгле было видно, как покраснело его лицо, как он покрылся капельками пота и время от времени ритмично всхлипывал, хватая воздух ртом.

— Да, да, да!!! — Алена чувствовала себя богиней секса в самолете, настоящей, раскованной женщиной, способной к спонтанному излиянию чувств и авантюрам планетарного масштаба.

— Оооо.... — Ее спутник с тихим шепотом откинулся на спину. Майк закрыл глаза и, казалось, полностью расслабился.

Алена на секунду остановилась, а затем прижалась к нему всем телом и прошептала:

— Тебе было хорошо?

Ему не было хорошо. Ему было плохо! Что-то пошло не так. Черная повязка из эластичных бинтов вдруг издала пронзительный писк, словно в ней была заложена бомба. Алена взвизгнула и спрыгнула с Майка, торопливо прикрыв пледом его расстегнутые брюки.

— Стюард! Стюард! — завопила она. Перед ней лежал медленно синеющий американец, верхняя половина которого, судя по всему, находилась в глубоком обмороке.

Через полчаса самолет авиакомпании заходил на экстренную посадку в освещенный яркими оранжевыми огнями нью-йоркский аэропорт имени Джонна Кеннеди. Какая ирония — находящийся на его борту Майк Джонс действительно умирал от любви. Жене-японке не удалось его прикончить, зато спонтанный секс с безумной русской сработал безупречно. И все-таки это был первый случай во всей длинной и не очень счастливой истории личной жизни Алены, когда мужчина действительно делал то, о чем другие только говорили. Алена безутешно рыдала, глядя на мчащиеся к трапу кареты «Скорой помощи» с тревожной надписью «Emergency». У нее вдруг появилась своя неотложная нужда: она хотела во что бы то ни стало дождаться выздоровления Майка и попытаться хотя бы извиниться перед ним за все, что она натворила. В том, что дело было именно в ней, Алена ни на секунду не сомневалась — она родилась и выросла под грифом «проблемная». Так называли ее все предыдущие: они начинали ломать ноги, терять бизнесы, сталкиваться не только с бывшими женами, но даже с бывшими тещами — все сомнительные радости мира обрушивались на бойфрендов Алены одновременно с ее появлением. По словам ее бывшего, она была хуже черной кошки. Проблемная, одно слово. Удивительно, что пагубная традиция никак не сказалась на Гнатюке. «Наверное, — подумала Алена, — я просто не успела узнать его получше». А может статься, неизбежные житейские налоги, причитавшиеся Михаилу за связь с ней, по ошибке платит новый знакомый Алены, американец? Но ведь что в них схожего, кроме имени... Ворвавшаяся в салон бодрая бригада санитаров топталась наготове, в то время как врач внимательно осматривал Майка.

— Вы его подружка? — строго спросил он притихшую Алену.

— Нет, — зарыдала она, — я не думала, что так выйдет!

— Он полураздет. Мне придется написать в заключении, что, возможно, мистер Джонс мастурбировал, сидя на вашем кресле, мэм, — вполголоса заметил врач, дождавшись, когда санитары отойдут за носилками. — На его поясе аппарат Доплера, который мониторит состояние его сердечной мышцы. В медицинской карте отмечены серьезнейшие проблемы, и секс в самолете при его давлении для него смертелен, — отчетливо проговорил он, не сводя с Алены проницательного взгляда. — Вы бы лучше сразу раздраили люки и выбросили его вон! У него был бы хоть небольшой шанс спастись.

— Но я не знала, что он умреееееет... — зарыдала Алена.

— На ваше счастье, он жив. По крайней мере, пока, — отрезал врач. — Я везу его в клинику, в отделение интенсивной терапии. И пожалуйста, застегните блузку: у нас в стране строгие нравы.

— Дамы и господа! Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки, — бесстрастным голосом произнес стюард.

Глава двадцать третья, или Всё или ничего

– А он хотя бы нормальный? — произнося слово «нормальный», Настя немного растягивала гласные. Я приблизительно знаю, что для Насти обозначает «нормальный мужчина». Это такой, который выдергивает из кармана бумажник быстрее, чем ковбой — револьвер из кобуры. Лучше даже два бумажника, для стрельбы по витринам Третьяковского проезда с двух рук, по-македонски.

— Понятия не имею, — искренне отвечаю я.