Давай придумаем любовь

– Жень… А может, нам и правда попробовать, а? Взять и попробовать придумать себе любовь… Согласись, надо ведь что-то делать с тем состоянием, в котором мы оба сейчас пребываем! Тебе плохо, я знаю. И мне тоже очень плохо… Если два этих «плохо» объединить в одно, то, может, уже что-то другое получится… Ведь никто не может запретить нам взять и попробовать…

Женя молчал, не зная, что ответить. Слишком неожиданным было Машино предложение. И еще дурацким каким-то было. И фраза эта дурацкая – давай придумаем любовь… Будто ее и впрямь можно взять и придумать! Чего это ей вдруг в голову пришло? Всегда казалась такой рассудительной, такой умненькой, такой правильной… И вдруг – давай придумаем любовь! Даже звучит дико. И странно. И неприемлемо…

– Что ты молчишь, Жень? Я сейчас глупости говорю, да? Прости, если так… Я не хотела, прости…

Телефон коротко булькнул в его руке – отключилась… Он так и не успел ей ничего сказать. Хотя и не смог бы… Ну что, что он должен был ей сказать? Нравоучение прочитать, что так не бывает? Что это неправильно? Что зря она все придумала? Но какой из него нравоучитель? Если он и сам не знает, как правильно…

Если бы он видел, что сейчас происходит с Машей, ему бы совсем неловко стало. Потому что Маша чуть не плакала от досады, глядя на погасший экран телефона. И такое у нее было лицо, будто по щекам ударили очень сильно. И больно.

Будто испугавшись, что Женя сейчас перезвонит, быстро отключила телефон и заплакала, размазывая слезы по горячим щекам. Что же она наделала, что… Как вообще ей такое в голову пришло – позвонить Жене и самой ему навязаться? Господи, стыдно-то как…

– Жень… Пойдем ужинать? Все готово уже…

Он повернул голову к заглянувшей в комнату маме, проговорил тихо:

– Да, мам, иду…

На кухне сел за стол, долго смотрел в тарелку с голубцами, будто не знал, что с ними делать.

– Жень, ты чего такой задумчивый? – спросила Ольга Васильевна, садясь напротив него. – Будто случилось у тебя что… Это Маша тебе сейчас звонила, да? У нее что-то случилось?

– Нет, мам, ничего… Просто я ее обидел, кажется…

– Чем ты ее обидел? Прости, конечно, что я спрашиваю… Но ты же знаешь, как я нежно отношусь к Машеньке! Я еще со школы ее люблю! Самая хорошая девочка из твоего класса, по моему мнению! Умница, красавица, добрая, чуткая…

– Да, она очень хорошая, мам. А я идиот, наверное. Если не сказать хуже.

– Да что ты такое сделал, не пойму? Чем ты мог ее обидеть?

– Молчанием… Просто молчанием, мам. Я подходящих слов не нашел вовремя. Представляешь, она мне предложила, чтобы мы… Я и она… Чтобы мы придумали себе любовь… Что нам обоим сейчас одинаково плохо, и мы можем попробовать… Что я на это должен был ответить? Да разве такое возможно, мам? Ты мне как женщина скажи – разве такое возможно? Ты бы смогла так, мам?

– Да как так, сынок? Как так-то? Знаешь, бывает такое состояние у человека, что он должен все возможности использовать, чтобы спастись. Все самые невероятные возможности! А вдруг на самом деле что-то получится, а? Что будет плохого в том, если вы, допустим, выходной день вместе проведете, скажи? К тому же Машин Павлик очень к тебе привязан… Что будет плохого в том, если ты ей немного поможешь в себя прийти, если уж сам для себя исключаешь такую возможность? От тебя что, убудет, Жень?

– Нет, не убудет…

– Конечно, не убудет! В конце концов, это было не по-мужски – просто промолчать, и все. Если женщина сама пытается перекинуть мостик на твой одинокий берег. Смотри, как я хорошо сказала-то, да? – нервно рассмеялась Ольга Васильевна. – Про одинокий-то берег. И ты думаешь, ей так легко было на это решиться, Жень? А ты промолчал… Нет уж, не завидую я сейчас Машеньке, ой не завидую…

– Да, мам, я понял. Я идиот, конечно же. Знаешь, я завтра встречу Машу с работы, и мы еще раз поговорим. То есть так поговорим, будто это от меня инициатива идет. Так и скажу ей – давай попробуем… Попробуем придумать любовь! А вдруг у нас и правда получится? Хотя, конечно, бредом звучит… Настоящим бредом!

– И ничуть не бредом… Все очень даже хорошо звучит, сынок! Да и Марине твоей не мешало бы слегка локоток покусать… Пусть она узнает, пусть! Заставь ее локоток покусать, ей лишним не будет! И тебе тоже хоть какая-то сатисфакция будет за ее предательство!

– Да какая там сатисфакция, мам… О чем ты…

– Да все о том же, сынок! Все о том же! Это всего лишь жизнь, это эмоции… Хоть какие-то эмоции, а не совсем пустота. Ты знаешь, я не думаю, что у твоей Марины так уж все хорошо в новой любви складывается, как она в красках расписывает. Ой не думаю…

* * *

– Кто звонил, Марин? С кем ты сейчас так долго разговаривала?

Марина вздрогнула, услышав из кухни голос Стаса. Надо же, а она и не заметила, как он пришел… Так увлеклась разговором с Ольгой Васильевной.

И поспешила к нему на кухню, приговаривая радостно:

– Ты уже пришел, да? Как хорошо, что сегодня пораньше… А я тебя так жду… Так надоело уже дома сидеть… Вот же привязалась проклятая простуда! С этим безобидным чиханием да кашлем по нынешним временам и из дому уже не выйдешь, не то что на работу!