Давай придумаем любовь

– Марина опять с утра мне звонит… Спрашивает, почему ты на ее звонки не отвечаешь. Я ей сказала, что ты телефон отключил… А она чуть не заплакала от обиды, правда! Вот хоть убей меня, а никак не могу представить Марину плачущей! Ты бы поговорил все-таки с ней, а? Если не хочешь к ней возвращаться, так и скажи. Не прячься.

– Прости, мам. Да, надо мне было еще вчера с ней поговорить, прости…

– Ой, да ладно, не извиняйся. Завтракай спокойно. Успеешь еще, поговоришь.

Женя включил телефон, когда сел в машину и выехал со двора. И тут же услышал звонок, на дисплее высветилось имя «Марина».

– Да, слушаю… Что ты от меня хочешь, Марин?

– Ой, Жень… Ну наконец-то! Зачем ты меня так мучаешь, скажи? Ведь знаешь, что я тебе названиваю… А ты телефон отключил! Трудно ответить, да?

– Трудно, Марина. Ты права, очень трудно. Потому что мне не хочется с тобой говорить. Да и не о чем.

– А вот тут ты не прав, Жень… Нам очень даже есть о чем говорить. Мне многое нужно сказать тебе, Жень!

– Например?

– Например, что я люблю тебя. Я даже и не подозревала раньше, как я сильно тебя люблю. Недооценивала тебя, не думала о тебе… Я только сейчас поняла, какой дурой была, Жень! Прости меня, а? Прости…

– Мне не за что прощать тебя, Марин. Все в порядке.

– Правда? Это правда, Жень? Ой, как я рада… Значит, ты вернешься ко мне, да?

– Нет. Не вернусь.

– Но почему, Жень? Ведь ты любишь меня, я знаю!

– Нет. Я другую люблю.

– Это Машку, что ли? Да брось… Не можешь ты ее любить, не можешь! Зачем ты меня обманываешь?

– Я не обманываю тебя. Это правда.

– Ой, ну не говори так, не надо! Какая Машка, Жень? Что ты себе придумал? Вернись, а? Я все поняла, я буду другой… Обещаю тебе… А к Машке же все равно Олег вернулся, ты ей не нужен вовсе. А мне очень нужен… Давай сегодня вечером встретимся и поговорим, ладно?

– Нет, Марин, нет… Я не могу. И говорить больше не могу, мне на работу надо, уже опаздываю.

– Но погоди… Погоди, Жень! Еще минутку! Это что же получается… Это ты мне хочешь сказать, чтобы я квартиру освобождала, да? Но мне некуда идти, Жень… Некуда…

– Я ничего такого сказать не хочу, Марин. Живи столько, сколько тебе надо. Я пока у мамы поживу. Когда определишься с жильем, тогда и съедешь.

– Да как я определюсь, как? Ну Жень… Ну что ты, в самом деле… Как еще с тобой говорить, не понимаю? Я и так всю ночь не спала… Хватит уже, возвращайся, не мучай меня! Я другой буду, обещаю тебе! Самой хорошей женой буду!

– Все, Марин, не могу больше говорить… И не звони мне, пожалуйста, больше. Очень тебя прошу. Все…

Она еще что-то говорила, и он торопливо нажал на кнопку отбоя, поморщился от досады. Так непривычно было слышать, как она просит, как унижается… И даже нелепо как-то. Зачем она? Зачем… Ведь ясно сказал – не вернется!

Телефон тут же затрезвонил снова, и на экране высветилось – «Марина». И ничего не оставалось, как снова его отключить. Потому что совещание с утра назначено, а он и без того на него опаздывает…

* * *

– Маш… Ну чего ты как неживая? Олег вертится вокруг тебя, в глаза заглядывает, а ты… Нельзя же так, Маш, нельзя!

Татьяна Петровна проговорила все это свистящим шепотом, оглядываясь на дверь кухни, потом глянула на дочь с укоризной:

– Не узнаю тебя, Маш… Ты ж так любила мужа, куда все подевалось-то? Ведь любила, скажи?

– Да, любила. Очень любила.

– А теперь что? Если любовь была, так она ж никуда не делась! Только не говори мне сейчас про Женю своего… Ну что тебе этот Женя? Да разве его рядом с Олегом поставишь? Олег, он же такой… Да любая женщина бы мечтала рядом с ним оказаться!

– Ну, если любая… Вот и живи с ним сама, мам.

– Что?! Что ты сейчас мне сказала? Ты почему хамишь, а? Я что, заслужила такое хамство, по-твоему? Ничего себе…

– Прости, мам, я не хотела. Само вырвалось как-то. Прости…

– Да я-то прощу, что ж мне еще остается. Я же мать, я таковская была, все стерплю. А вот ты… Ты это… давай. Гордыню-то свою притормози маленько. Погордилась и хватит. Олегу ведь тоже могут надоесть твои капризы, учти!

– Да разве я капризничаю, мам? Я вовсе не капризничаю…

– Ага… Мне-то не надо сказки рассказывать! Ходишь с кислым лицом, внимания на мужа не обращаешь! А раньше вокруг него вьюном вилась! Ой, смотри, доченька, перегнешь палку с гордыней-то… Олег парень видный, на него спрос всегда будет!

– Ну пусть… Я ж его не держу…

– Ишь ты, смелая какая нашлась! Без мужа хочешь остаться, Павлика отца родного лишить? У тебя умишко хоть какой есть, скажи? Да другие бабы с ума сходят, чтобы мужа в семью вернуть, по гадалкам бегают, привороты делают, деньги бешеные за это платят… А твой к тебе сам пришел, с повинной головушкой! А ты… Не понимаю я тебя, хоть убей, не понимаю! Какого еще рожна тебе надо, а?

– Ты все сказала, мам? А то мне идти надо…

– Что значит все сказала, не пойму? Это ты что сейчас имеешь в виду? Вроде того… заткнись, мать, все равно я тебя не слушаю?

– Ну, если исключить это грубое «заткнись». То да, примерно все так и есть. Я сама со своей жизнью разберусь, мама. Не говори мне ничего больше, не надо.

– Да уж, разберешься ты… Больно самостоятельная стала, смотрю!