Давай встретимся в Глазго. Астроном верен звездам

Она родилась в Глазго. Это очень большой город, раскинувшийся по берегам Клайда. Он дымит и грохочет на всю впадину Глен-Мор — огромная кухня Шотландии. Он сумрачный и, быть может, не столь красив, как Эдинбург, но Маргарет его любит. Все свои девятнадцать лет она безвыездно прожила в Старом городе — так называется та часть Глазго, что расположена на правом берегу реки. Правда, несколько раз с отцом и братом она ездила отдыхать на озеро Лох-Ломонд, но это рукой подать от Глазго. Мама умерла давно, в 1919 году, после великой Клайдской стачки, от крупозного воспаления легких. Отец в то время сидел в тюрьме, а чтобы вылечить маму, нужно было иметь много денег. Двухмесячная стачка съела все маленькие сбережения семьи клепальщика Колина Мак-Грегора, и его друзей, и его соседей, всех, кто работал на судостроительных верфях Глазго. Маргарет было тогда десять лет, а старшему брату, Лесли, — четырнадцать. Лесли пришлось бросить колледж и поступить учеником в наборный цех большой типографии. Но это уже после смерти мамы.

Отец вышел из тюрьмы вместе с дядей Уильямом, Артуром Мак-Манусом и Джоном Маклином. Они руководили движением шоп-стюардов. Ну да, по-русски — фабрично-заводские старосты. Это было мощное пролетарское движение, и дядя Галлахер представлял его на II конгрессе Коминтерна в Москве. Отец вступил в Коммунистическую партию Англии одновременно с Галлахером и Мак-Манусом в 1921 году. Нет, Уильям Галлахер не родственник. Но ведь революционная дружба крепче кровного родства. Колин Мак-Грегор вместе с Галлахером поднимал судостроителей на борьбу за свои политические и экономические права. Плечо к плечу с ним шел во главе демонстрации забастовщиков в Глазго и получил пулю в руку из ружья шотландского стрелка его королевского величества. Вот потому-то и стал Галлахер для Лесли и Маджи дядей Уильямом. Колин Мак-Грегор не стал профессиональным революционером, как латунщик Галлахер и Артур Мак-Манус. Он и сейчас работает клепальщиком на верфи и руководит низовым комитетом «профсоюзного меньшинства». Лесли, конечно, комсомолец и год назад принят в партию. Что же касается самой Маргарет, то она училась и занималась домашним хозяйством, — как-никак два больших рабочих человека должны получить сытный обед и чисто выстиранную рубашку. Организовала пионерскую группу и говорят, что неплохо работала. Даже статейка о ней была напечатана в «Янг-Уоркере». А когда подросла и тоже вступила в Коммунистический союз молодежи, ее нежданно-негаданно избрали в комитет графства Ланарк, и она даже попала на Всеанглийский съезд коммунистической молодежи. Два денежных штрафа и месяц тюремного заключения «за подстрекательство». Девушки-текстильщицы обезоружили здоровенных полицейских и надавали им пинков. Слышишь, не смей называть меня англичанкой. Я — шотландка, и наш Глазго станет красным раньше всех больших и малых английских городов.

Теперь я видел Шотландию не глазами Вальтера Скотта — сквозь пелену столетий. И уже не Айвенго и не Квентин Дорвард были выразителями свободолюбия шотландцев. Я видел Шотландию такой, какой она представлялась Маргарет. В залив Ферт-оф-форт тащит свои мутные, отяжелевшие от заводских отбросов воды Клайд, и на километры протянулись по речному берегу судостроительные заводы, верфи, пакгаузы, склады. Эшелоны угля и руды из Эйра и Ланарка поступают на металлургические заводы Глазго. Здесь все домны Шотландии. Здесь же и центр рабочего класса страны. Судостроители, металлурги, горняки, текстильщики. За их плечами многолетний опыт классовой борьбы: чартизм и движение шоп-стюардов, энергичное участие в забастовке горняков и во всеанглийской стачке 1926 года, преданной Макдональдом, Гендерсоном и прочими правыми лидерами тред-юнионов. Шотландские рабочие наиболее решительны и непримиримы, ведь их сердца — тлеющие угли ненависти к тем, кто отнял у них не только право жить по-человечески, но и национальную независимость. Не заунывные гельские напевы, а «Интернационал» стал любимой песней шотландского пролетариата. Уильям Галлахер, Колин Мак-Грегор — вот подлинные рыцари маленькой страны, где родилась моя Маргарет.

Впрочем, иногда всё смещалось в моих представлениях о Шотландии, и юная затворница из средневекового замка нетерпеливым взмахом головы отбрасывала со лба короткие мальчишеские волосы и смотрела из прошлого темно-золотыми глазами Маргарет — комсомолки из Глазго. Вот если бы мне поехать в Шотландию! Помогать тамошним ребятам в их трудной работе! И, как снег на голову, нагрянуть в Глазго, к Маргарет. Но для этого нужно прежде всего знать английский язык. А я пока знаю счетом десять слов. Видно, придется дождаться поры, когда Глазго действительно станет красным. Ни заграничных паспортов, ни виз не понадобится. Сел и поехал!

— Ты о чем это задумался? — спросил Черня.

— О мире без виз и без паспортов. Ведь наступит же когда-нибудь такое время. Ты как полагаешь, Сам?