Давай забудем друг друга

Из которой ясно черным по белому, что в моей жизни настал окончательный и бесповоротный конец света. Потому что если это правда…

Одновременно в моей душе взрывались фейерверки, салюты и боевые гранаты. Не понимал, то ли мне радоваться, то ли, наоборот, в депрессию впадать.

– Полагаю, ты не сам переслал Савельевой этот ролик и наш с тобой треп?

– Я, по-твоему, совсем больной? Нет, конечно. Сам сначала не понял, откуда у Машки оно взялось, даже Авдееву морду набил. И брату своему – бонусом.

– И как давно два плюс два сложил?

– Давно, – отвечает Дима. – С самого начала практически.

Риторический вопрос, не надо было отвечать. Лучший друг, называется. То-то все крутился вокруг и к Князевой подталкивал. Совесть замучила?

А я голову ломал, какого фига Сотников в сводники заделался. Вот и объяснение. Вмазать бы ему, да только сам хорош, отличился.

Еще раз взглянул на экран смартфона, хотя мозг отказывался работать. Октябрь… Дата пересылаемых сообщений в аккурат после дня рождения Князевой, про который забыл, кстати говоря.

Да чтоб вас!

Мысли закрутились в голове, подсовывая нереальные и фантастические предположения. Все это время она была обиженной мною девочкой. Мстила в ответ на проклятое пари, на мое холодное равнодушие. Как вообще простить такую хрень можно? Реально без шансов…

Потому, что по этой философии у нее реально были чувства ко мне. Настоящие, искренние, живые, без нотки фальши. Умудрилась довериться мне, сделать шаг навстречу, принять со всем набором недостатков. А я что сделал? Принял как должное, воспользовался любимой девушкой, словно пластмассовой куклой.

Что ей дал, кроме слез, сомнений и переживаний? Периодический секс под соусом из редких прогулок, кофе и прочего. Перед глазами мелькали картинки наших встреч, звонки и переписки, тот последний день за секунду до начала конца.

Действительно дебил. Даже не извинился тогда, что не приехал, сунул какой-то веник, получил свое и свалил. Тогда отец откровенно пристрастился к бутылке, выхода другого не было, но не объяснил же, просто вел себя как последняя сволочь.

А потом моя бедная девочка еще и про пари узнала. И не просто узнала – слышала каждое мое слово. Звездец! Что теперь делать-то?

– Никитос, ты там живой?

– Нормально. – Пожимаю плечами. – Если не учитывать того, что любимая девушка в асфальт меня закатала. Сам как? Что с Савельевой? И не сдавай назад, я вашу горячую переписку своими глазами только что видел.

– По сравнению со мной у тебя есть очень даже неплохие шансы. – Он усмехается, делая вид, словно ему плевать на Машу с высокой колокольни.

– Какие шансы, Димас? Там все холодно.

– Блин, старик, ну извини! Я вообще думал, что ты сразу ее из головы выкинешь. Ну хочешь, вмажь мне!

– Была такая мысль. – Нервно смеюсь. – Забей, проехали.

– Что делать думаешь? Давай вместе к ней поедем, все объясним. Любит она тебя, Тарасов. Чтобы виртуозно мстить, нужно очень сильно гореть.

– Нет, я сам. – Поднявшись, беру с журнального столика ключи от машины.

Даже не понимал, как и во что оделся, просто врубил десятую космическую и полетел к Князевой. Выжимал из тачки все, на что она только была способна. Единственное, по пути совершил набег на цветочный магазин, где скупил все, что можно и нельзя, включая мягкие игрушки и сладости. А самого колбасило и штырило, от нервов пальцы рук дрожали, руль так сжимал, словно он в следующую минуту угрожал растаять. Сердце колотилось как сумасшедшее, я в голове прокручивал слова, которые ей скажу, почти убедил себя в заведомом провале. Припарковался прямо у ее парадной, дверь выломал, потому что домофон отвечал лишь безжизненными гудками, и после слишком долго ждал лифт. Мучительно долго.

Пятнадцатый этаж, ее дверь. Жму на звонок уже в двадцатый раз, но слышу только протяжное кошачье мяуканье. Значит, Миры дома нет.

– И чего долбимся? – раздается со спины мужской голос, в котором узнал Даню. – Когда дверь закрыта, это значит, что за ней тебя видеть не хотят.

Ой, так он у нас философ, значит? Я наступил на горло собственной песне и спросил:

– Где Мирослава?

– Уехала, – улыбается парень. – А куда – не твое дело. Оставь бедную девочку в покое, уже достаточно крови выпил. Неужели баб мало, а, Тарасов?

– Ясно. – Достав телефон, набираю номер Савельевой. Снова чертовы гудки, зараза!

– Куда намылился? – Даня хватает меня за рукав, удерживая на месте. – Услышал меня, мажорчик? Чтобы больше здесь не появлялся.

– А то что?

Едва сил хватало, чтобы контролировать свои эмоции, хотя руки чесались начистить этому умному и хорошему мальчику физиономию. И без того на взводе, так он со своими советами лезет. Но драться с ним сейчас вообще не вариант.

– Придется заставить тебя забыть сюда дорогу.

Кхм… даже так? Похоже, без кровопролития не обойтись.

– Пацан, не переоценивай свои способности. – Толкнув его, двигаю в сторону лифта.

Этот трус напал со спины, так что я почти вписался лицом в стальные двери. Видит бог, он первый начал!