Давай заново (СИ)

Нос щекочет смолянистый хвойный аромат вперемешку с запахом перегоревшей пластмассы.

— Крут, — повторяю попытку, но тронуть его боюсь.

— М-м-м, — мычит, сдерживая видимо из последних сил желание расхохотаться.

— Идиот, — наказать за злую шутку не выходит.

Андрей изловчившись слишком резво, для человека якобы пострадавшего от электро разряда, дёргает меня за руки. Опрокидывая на себя, попутно целуя в сжатые от страха губы, чтобы потом навалиться всем своим немаленьким весом, подминая моё тело под себя. Слишком завороженная нашей позой, не сразу подмечаю колкие иголки, что впиваясь в спину причиняют дискомфорт и лёгкую, но отрезвляющую боль.

— Я искал подарок.

Лишь когда Андрей нависает над моим лицом, ко мне возвращается дар речи перехваченный до этого опьяняющим чувством волнения.

— И как? Нашёл?

— Не-а, пришлось положить тебя под ёлку, — трётся кончиком носа, очерчивая контур губ, так сладко уводя куда-то далеко от реальности, а там свободно и легко. — Ты самый долгожданный подарок.

Влажные губы накрывают мои рот, языком заставляя поддаться, принять всю нерастраченную ласку. Это так нежно, трепетно и мило, что не хочется прерываться. Даже ковром расстеленные ёлочные иглы царапающие сквозь ткань футболки не могут остановить. Ни меня соскучившуюся, ни Андрея ждущего подходящего момента.

— Не самое удачное место для занятия сексом, не находишь? — противоречу собственным словам начиная тянуться к резинке спортивных штанов. Всегда так с ним, жарко до сухости на губах, до чёртиков в голове, до томительной ненасытности в каждой клеточке наэлектризованного тела. Рядом с ним — нет меня, всё внимание заколдованно плавится, превращая в податливый воск, из которого он способен вылепить всё что ему заблагорасудится.

— В кровати каждый может, а под ёлкой романтика, — перехватив ладонь, прижимает её к губам, жадно считая поцелуями линии на ней. — Хочешь поменяемся? — не дожидаясь ответа резким движением меняет позу, прислоняясь к стене, увлекая за собой. — Готов стать йогом и акробатом, исключительно ради тебя.

— А примерным готов стать? — удобнее усаживаюсь сверху, прижимаясь вплотную к его груди, ловя каждый удар его сердца отскакивающего от рёбер.

— Я и так примерный, — беззаботно улыбается, соблазняя ямочкой, прекрасно понимая как завораживающе она действует на меня. — Я баб голых только по каналу для взрослых вижу.

— И как помогает?

— Да не особо, в кулак развлекаться унылое занятие.

Внезапный звонок в дверь рушит идиллию, громким гонгом прекращая волнительную сцену.

— Я никого не жду, — нетерпеливо шепчет, продолжая поцелуями доводить до исступления. — Сделаем вид, что никого нет дома, — пальцами скользит к последней преграде, что не даёт ощутить жар моего тела. — Пусть весь мир подождёт, — кусая, терзает нежную кожу шеи, усыпанную мелкими мурашками, явным доказательством моего желания впитать в себя всё, что может мне подарить Андрей.

Какой там. Мир бесится всякий раз, как мы жмемся друг к другу, умирая от пронзительной страсти и невероятной схожести судеб, разделяя полет на двоих своими поломанными крыльями.

— Чёрт, — злит трель звонка. — Я в душ, надеюсь там не армия твоих поклонниц, — надрывно срываюсь на повышенный тон, не сумев совладать с подкатившим к горлу ревностным комом.

— Стой, дуреха, — ловит у самой двери, сжимая плечи и вдыхая запах моих волос, зарывшись в них носом. — Люблю как ты пахнешь. И тебя люблю. Верь мне, пожалуйста.

— Я постараюсь, — хрипло шепчу, ощутив внезапное напряжение в пальцах Андрея, что усерднее впиваются в кожу. Не такого видимо он ожидал ответа на своё признание в любви.

Не хочется думать, что моя жизнь снова сворачивает на ухабистую колею, за столько неправильно прожитых лет вроде появляется надежда на лучше, но какие-то кармические силы рушат ту маленькую толику давно выстраданного счастья.

Слышу в коридоре знакомый голос, облегченно выдыхая, хотя очень даже зря, скандал мирового масштаба развернётся совсем скоро.

— Мам, я не один. Давай не сейчас.

— Сынок, — протяжным тоном произносит Софа, а после недолгой паузы с насмешкой выдаёт, царапнув по-живому. — Что ж, я шалав твоих никогда не видела?

— Доброе утро, — не сумев сдержать порыв её позлить, выхожу на кухню, поймав на себе презрительный взгляд.

— Ксюша?! Очень неожиданно, — давит своим авторитетом, говорит спокойно и размеренно, словно и не напряглась вовсе, завидев меня.

Холодной ненавистью душит порыв вытолкать меня за границу личного Андрейкиного пространства, но он с удовольствием поддерживает мою игру, приобняв, решительно чмокает в щёку.

— А что так? Или вы надеялись, что втоптав меня в грязь, провернув такой киношный финт ушами, избавитесь от меня? Спешу вас разочаровать, а воз и ныне там.

— Не надолго, — насмешливая интонация с каждой секундой теряет свой шарм, становясь безликой, пресной, ведь даже на лице молодящейся Софы сквозь слой косметики виднеются зачатки проигрыша.