Давайте разведемся, Ваша Светлость! (СИ)

– Вы в своем уме говорить подобное? Хотите сказать, герцогиня хотела, чтобы ее ударили? – опешила Надин, горя негодованием. – Алкоголь вконец затуманил ваш разум, милорд?

– Что тут происхо?.. – появился метрдотель со стражниками и замер, в ужасе обнаружив на полу трех женщин, а меня и вовсе с кровью, которой я очень щедро позволяла течь по подбородку, и графского сына с мечом у горла.

– Немедленно увидите этого негодяя в тюрьму. Он покушался на жизнь моей госпожи! – закричала Дафни, которая очень красочно зарыдала на грани истерики. – Его казнить за это нужно! И руку отрубить, за то, что коснулся герцогини!

– Я не виноват! – едва не завизжал поросячьим визгом графский сын, который стал резко осознавать возможные последствия своего поступка. – Она сама! – заорало он и захрипел, когда сэр Гаспар надавил на шею аристократа мечом, пуская кровь.

– Подонок! – вознегодовала Надин, дрожа всем телом. – Всему бесстыдству должен быть предел, но это, очевидно, не про вас. Вы даже не можете признать своей вины в столь гнусном преступлении, против женщины!

– Уведите, – скорбно вздохнул метрдотель, которого не мог радовать скандал, связанный с герцогиней в его ресторане. Упирающегося Энзо взяли под руки стражники и повели в сторону черного выхода, пока тот голосил о своей невиновности.

Я тоже украдкой вздохнула, понимая, что еще нескоро решусь вернуться в это место. А значит, и знаменитые десерты еще не отведаю. Грустно и досадно...

***

– Клод, – обратился герцог к своему дворецкому, устав сверлить взглядом пустующее место, которое занимала герцогиня. – Как это понимать? Где Ее Светлость? Почему на нее не накрыли? Она решила поесть в своей комнате?

– Вовсе нет, милорд, – с поклоном отозвался дворецкий, отчего Сиэль напрягся. – Ее Светлость герцогиня еще утром сообщила, что задержится в городе до позднего вечера и поужинает в одном из ресторанов. Сэр Гаспар, как раз отправил весточку с местом, где герцогиня проводит досуг, – дворецкий продемонстрировал небольшой лист бумаги на серебреном подносе, а герцог ощутил, как раздражение поднимается в его груди. Он схватил записку, написанную грубым, размашистым и резким, как и сам рыцарь, почерком с лаконичным содержанием, подтверждающим слова дворецкого. Но злость не проходила.

– Почему меня не уведомили о планах герцогини? – холодно уточнил Сиэль, чья попытка сблизиться с женой посредством совместных приемов пищи в этот день провалилась уже дважды.

Утром Ария даже не скрывала того, что ей неприятно находиться в обществе герцога. И несмотря, на то, что Сиэль это осознавал, вопреки привычке, он не хотел сдаваться. К сожалению, ему не хватало опыта и элементарного знания женской души, чтобы понять, как загладить свою вину перед супругой, и невежественный мужчина, который только и знал рабочие обязанности, был вынужден действовать путем проб и ошибок.