Давид Копперфильд. Том II

Все свои надежды в этом деле она возлагала на мистера Дика. У этого человека, по ее мнению, была какая-то идея в голове, и, сумей он когда-либо уточнить и выразить ее, он должен был сделать что-то необыкновенное.

А между тем мистер Дик, не подозревая об этом предсказании, держал себя в отношении доктора и миссис Стронг совершенно так же, как и прежде.

Но однажды вечером, через несколько месяцев после моей женитьбы, мистер Дик просунул голову в комнату, где я, сидя один, писал (Дора с бабушкой отправилась на чай к тетушкам-птичкам), и спросил, многозначительно покашливая:

— Скажите, не помешаю ли я вам, Тротвуд, своим разговором?

— Конечно, нет, мистер Дик! Входите.

— Тротвуд! — сказал мистер Дик, пожав мне руку и приложив палец к носу. — Прежде чем сесть, я хочу сделать одно замечание. Вы знаете свою бабушку?

— Немножко знаю, — ответил я.

— Она — самая удивительная женщина в мире, сэр!

Выпалив эту фразу, мистер Дик сел с видом более серьезным, чем обычно, и посмотрел на меня.

— Теперь, мой мальчик, я собираюсь задать вам вопрос.

— Сколько вам угодно! — воскликнул я.

— Как смотрите вы на меня, сэр? — спросил мистер Дик, скрестив руки.

— Как на старого, дорогого друга.

— Благодарю вас, Тротвуд! — воскликнул мистер Дик, смеясь и вскакивая с очень веселым видом, чтобы пожать мне руку. — Но я, мой мальчик, другое имею в виду, — прибавил он, вновь делаясь серьезным. — Что вы думаете обо мне вот в этом отношении?.. (Он показал себе на лоб.)

Я был смущен, но он сам вывел меня из затруднения.

— Слабоват? — промолвил он.

— Ну, да, — ответил я нерешительно, — в этом роде…

— Именно так! — воскликнул мистер Дик, казалось, восхищенный моим ответом. — Видите ли, Тротвуд, когда из головы (вы знаете, чьей) вынули некоторые мучительные мысли и переложили их (вы знаете, куда), там образовался… — Тут мистер Дик быстро завертел руками, изображая хаотический беспорядок. — Вот что сделали со мной.

Я кивнул ему, и он мне также ответил кивком.

— Одним словом, мой мальчик, — проговорил Дик, понижая голос до шопота, — я глуповат.

Я хотел было смягчить этот вывод, но он остановил меня.

— Да, я глуп! Она уверяет, что это — не так. Она не хочет слышать об этом. Но я таков — сам знаю это. Не будь она моим другом, сэр, я уже давным-давно сидел бы взаперти, и моя жизнь была бы ужасна. Но я думаю о ней. Я никогда не трачу денег, заработанных перепиской, я откладываю их в копилку. Я сделал завещание и все оставляю ей. Она будет богата, — знатна!

Мистер Дик вынул носовой платок, вытер им глаза, тщательно сложил его, спрятал в карман и, казалось, перестал думать о бабушке.

— Вы учились, Тротвуд, — снова заговорил мистер Дик, — много учились и знаете, какой большой ученый и какой большой человек доктор. Вы знаете тоже, какую он мне всегда оказывал честь. Он совсем не гордится своей ученостью, он скромен. Скромен и снисходителен даже к бедному Дику — простаку и невежде. Я отправил его имя на клочке бумаги по бечевке змея, когда тот был в небе, среди чаек. Змей был рад получить его, сэр, а небо просто засияло!

Я привел его в восторг, с жаром сказав, что доктор действительно заслуживает нашего глубочайшего уважения и почтения.

— А его красавица-жена — звезда! — заявил мистер Дик. — Лучезарная звезда! Я видел ее сияние, сэр! Но… — тут он придвинул свой стул и положил мне на колено руку, — тучи, сэр, тучи…

Я сочувственно покачал головой.

— Что же это за тучи? — проговорил мистер Дик.

Он так пристально смотрел мне в лицо и так жаждал понять, что я постарался ответить как можно медленнее и отчетливее, словно объясняя ребенку.

— Между ними имеется, к несчастью, какое-то недоразумение, какой-то злополучный повод к расхождению, какая-то тайна. Быть может, здесь играет роль разница в годах. А могло также это возникнуть из-за какого-либо пустяка.

Мистер Дик с озабоченным видом кивал головой после каждой моей фразы, а когда я кончил, задумался, глядя мне в лицо и держа свою руку на моем колене.

— Но доктор ведь не сердился же на нее, Тротвуд? — спросил он немного погодя.

— Нет, он боготворит ее.

— Тогда, мой мальчик, я понял, в чем дело! — воскликнул мистер Дик.

В порыве радости он хлопнул меня по колену, откинулся на спинку стула и невероятно высоко поднял брови, так что я, больше чем когда-либо, усомнился в его рассудке. Так же внезапно он опять стал серьезным и снова, нагнувшись вперед, промолвил:

— А самая удивительная женщина на свете — почему она, Тротвуд, ничего не сделала, чтобы поправить дело?

— Слишком деликатное это дело, и потому трудно вмешаться в него.

— Ну, а такой высокоученый человек, — продолжал мистер Дик, дотрагиваясь до меня пальцем, — почему он ничего не сделал?

— По той же самой причине, — ответил я.

— Так теперь, мой мальчик, я знаю, в чем тут дело! — объявил мистер Дик.

И он выпрямился передо мною с еще более ликующим видом, закачал головой и раз за разом стал ударять себя в грудь.