Давид. Обретая корни

Мне не терпится вернуться в «Тихие Ивы». Да. Я это признал. Конечно, только перед самим собой.

Перед тем как уехать от Авроры, я позвонил Матвею, чтобы тот приехал и присмотрел за ней и ее сыном, пока меня не будет. Матвею это не понравилось, но он сделал это.

Поиски Марата дали некоторые ответы, но породили новые вопросы. Зачем он украл у Гриши наркотики? Почему он их не сбывает? Он настолько туп или у него есть какой-то грандиозный план, а мне доступны лишь части этой головоломки? Насколько он продуманный? Что скажет Аврора, если предложить ей план Матвея? Однако главный вопрос, который остается висеть в воздухе, где он?

Одно я знаю точно, никогда не стоит недооценивать противника.

И я хочу найти его раньше, чем это сделает Гриша или правоохранительные органы, если он снова вляпается во что-то. Если он окажется за решеткой, мне будет трудно добраться до него. Не невозможно, но не так просто, как если бы он был на свободе. К тому же, если заставить его исчезнуть на свободе, никто ничего не узнает. Я умею избавляться ото всех улик. Любая же смерть в тюрьме расследуется.

Знаю, Никита против линчеваний. Его лекция «мы не святые, но мы не преступаем закон, только в случае крайней необходимости, если нет другого выхода... бла, бла, бла...» звучит в моей голове, как если бы он сейчас был рядом, на соседнем сиденье моего внедорожника.

Но я уже спланировал смерть ублюдка.

Не знаю, какую магию творят в автосервисе Максима, но за два дня им удалось восстановить моему железному другу прежний облик. Когда я отдавал его, с трудом верил, что у Сашки получится вернуть ему былую красоту.

К тому времени, как я проезжаю мимо покосившейся вывески с надписью «Тихие Ивы», мое раздражение по поводу разрушений, причиненных Авророй, слабеет. К счастью для нее. Потому что моя ладонь так и чесалась отшлепать ее по заднице, когда я стоял в кузовном цехе автосервиса, снова и снова осматривая повреждения.

Когда я подъезжаю к ее дому и вижу припаркованный возле него рамный джип Матвея, но без водителя, острая боль пронзает мои виски. На фоне маленького домика Авроры с прогнившим крыльцом этот вездеход смотрится еще более неуместно, чем мой.

Чертов Матвей.

Он должен был приглядывать за ней издалека, а не заходить в дом. У Матвея слишком острые шутки, и не могу представить, что Аврора будет их терпеть. И что он, в свою очередь, будет долго терпеть ее вспыльчивый характер.

Нет, Горгона нуждается в мужчине, обладающем большим терпением. Я не самый терпеливый человек, признаю. Но, проведя день с ней в постели, я готов подстроиться, чтобы иметь с ней дело дальше. В конце концов, меня этому обучали, подстраиваться под любые ситуации.

К тому же у меня есть хорошая мотивация. В конце того дня, за несколько минут до того, как «бабушка» Авроры привела Льва домой, я ушел с широкой улыбкой на лице после нашего секс-марафона.

В ту ночь я спал лучше, чем когда-либо за долгое время. Я даже проспал все следующее утро и пропустил свою ежедневную утреннюю пробежку. Удивлен, что не сбросил пару килограммов со всей этой кардио-тренировкой.

И я не могу дождаться, чтобы сделать это снова.

Когда я иду к входной двери, она распахивается, и Матвей заполняет собой дверной проем, одетый в домашнюю белую майку-алкоголичку с заправленной в нее салфеткой на груди. Мой шаг сразу замедляется, когда я вижу его довольную ухмылку на наглом лице.

— Какого хрена ты делаешь в доме? — поднимаюсь по ступенькам на крыльцо, обходя прогнившую доску.

Широкая ухмылка Матвея даже не дрогнет.

— Ем.

— Отойди, — Рычу на него и захожу в дом. Резко торможу, когда обнаруживаю Аврору, стоящую у плиты не только в белых шортиках, еще более коротких, чем те джинсовые, но и в том же самом красном бикини.

— Какого хре... — проглатываю ругательство, когда мой взгляд падает на Льва, сидящего за столом. Его любопытные карие глаза прикованы ко мне. Он прижимает к щеке макароны с чем-то, похожим на черничное варенье, и, улыбаясь, говорит мне: — Привет!

Затем с энтузиазмом, присущем трехлетке, энергично машет рукой, покрытой все тем же вареньем.

— Привет, — больше на автомате отвечаю я.

— Это — лучшие макароны с острым соусом, которые я когда-либо ел, — произносит Матвей, присаживаясь за стол и запихивая еду в рот. — Ты, кажется, тоже любишь острое, Давид? — он подмигивает мне.

Зря он так улыбается. Можно и без зубов остаться.

Аврора поворачивается, открывая всем отличный вид на декольте, и, даже не удостоив меня взглядом, тепло улыбается Матвею: — Я рада, что тебе нравится.

Ее улыбка исчезает, когда она наконец обращает свое внимание на меня.

— Садись. Я тебе тоже наложу, — без каких-либо эмоций произносит она.

Садись? Тоже? Ни улыбки, ни «привет, Давид, как я рада тебя видеть»? И это ее приветствие после того, как я прочесал все злачные места города в поисках ее жестокого бывшего и после того, как я был внутри нее весь день, трахая снова и снова до изнеможения? Пересекаю кухню в два размашистых шага и, схватив ее за локоть, тащу Аврору к входной двери.