Давид против Голиафа

Сегодняшняя Западная Европа – это политэкономическое образование с коллективным ВВП, превосходящим американский, сравнимым уровнем высоких технологий и тяжелым комплексом страшного поражения, внутри которого медленно зреет понимание того, что это не «взбесившаяся» Германия была разбита, а «коричневая чума XX в.» остановлена, но что вся она, Европа, была разбита и поставлена на колени неевропейскими силами впервые в своей истории. Америка и Советский Союз сделали с гордой цивилизацией самого организованного воинства во всем человечестве то, что Карфаген не смог сделать с Римом, а Иранская держава с Элладой.

Вот это новое понимание является внутренним стимулом, побуждающим западно-европейскую часть человечества к тому, чтобы встать с колен и с чистого листа приступить к восстановлению мирового господства – главной цели, которая всегда являлась смысловым мотивом всей европейской истории.

В этой ситуации у Западной Европы оказываются два политических класса, две группировки, влияющие на выработку главнейших решений. Эти группировки противостоят друг другу и имеют противоположные политические интересы. Первой группировкой оказываются выборные политики, репрезентативные фигуры представительной демократии. Этот класс деятелей следует признать в целом «пятой колонной» американизма, вашингтонским лобби, которое при нынешних раскладах будет отчаянно бороться за сохранение подчиненного положения Европы по отношению к США под видом союза и партнерства с ними.

Этот тезис нуждается в некотором раскрытии. Существует широко распространенный миф, что Европа в целом (а особенно, почему-то, Великобритания!) является родиной демократии. Сначала, конечно, упоминается Эллада с ее полисами, Римский сенат и «vox populi», затем magna carta и парламент, да и прочие несуразные, к делу не относящиеся вещи…

До 1920-го Европа была феодально-монархической, кастовой цивилизацией. Социальные подвижки, вызванные Великой войной и провоцирующей притягательностью советского большевизма, Ортега-и-Гассет назвал «восстанием масс». Но настоящее включение низов в политэкономическую трансформацию континента было осуществлено только через прямое американское вмешательство, шедшее от фальсификации всеитальянского референдума о судьбе монархии до насильственного акционирования крупнейших семейных бизнесов Европы. (Кстати, ТНК – это хитроумный ответ Старого света на американский демонтаж европейской элитной буржуазии.)

Разумеется, импорт демократии на европейскую землю был для американцев не только реализацией долгожданной религиозной миссии, но и оружием разрушения европейской цивилизации, превращения последней в экономическое пространство, приспособленное под глобальные нужды новой всемирной империи, «сияющего города на холме». В ’45-м году это было точно так же, как в 2003-м в Ираке: шизофреническое сознание, которое рассматривает импортируемую с помощью безграничного насилия демократию как религиозную сверхценность и одновременно как инструмент уничтожения духовной суверенности противника.

Суть в том, что политики Европы, приходящие к власти в результате выборов на всех уровнях, – от национального до муниципального, – являются порождением ситуации, сложившейся в западной части континента после его оккупации и переустройства американскими политтехнологами. Почвенная, голосующая по нынешней модели Европа – это креация Вашингтона. С ее объединением, с возвратом цивилизационного интегризма у класса политиков будет в буквальном смысле выбита почва из-под ног.

Противоположную роль играет европейская бюрократия, точнее, та ее часть, которая стремится формировать международные бюрократические институты, обслуживающие Евросоюз. Эта элитная бюрократия стремится к полной эмансипации от выборных и ротируемых политиков, от местных органов самоуправления, в конечном счете, от национальных суверенитетов. Европарламент и бесчисленные комиссии при нем, фонды и институты, центры планирования и т. п. в идеале не должны быть подотчетны никому. Путь к этому – евросоюзная империя, опутавшая весь мир сетями ТНК и неправительственных организаций, управляемых клубной элитой, для которой международная европейская бюрократия – естественный друг и союзник. (Клерки и писцы в канцеляриях знатных господ.)

Таким образом, западно-европейская бюрократия по своим политическим интересам занимает антиамериканскую позицию, что делает ее как класс врагом профессиональных политиков, сохраняющих, кстати говоря, в силу электоральной логики определенный элемент персонализма, который вообще-то после ’45-го года повсюду в мире представляет собой важную мишень для нападок.

Противостояние этих двух классов на политической сцене Европы можно ежедневно наблюдать в форме антикоррупционных кампаний и скандалов, которые то политики инициируют против бюрократов, то бюрократы – против политиков и их партий.

3