Давид против Голиафа

Предвкушение этого (некая сокращенная репетиция) проявилось во время ливанско-израильской недавней войны, когда стержнем успешного противостояния сионистам выступила «Хизбулла». Уже тогда коекакие суннитские алимы на раннем этапе израильской агрессии попытались расколоть мусульман и объявить исламское сопротивление на юге Ирана вне закона по сектантским мотивам. Однако, ход боевых действий расставил все по местам, вознес престиж «Хизбуллы», и этих алимов быстро заткнули.

То же, только в стократно бóльшем масштабе произойдет и в результате ирано-американской войны.

Строго говоря, думающим мусульманам жалеть здесь не о чем. Да, так называемые «лидеры» так называемых «суннитов», чья политическая субъектность сегодня пульсирует на берегах Потомака, пролетят, что называется, «как фанера над Парижем». Однако, именно это расчистит политико-идеологическую площадку в среде мировой исламской молодежи для серьезного формирования фундаментального исламского дискурса. Именно того, который сумеет демонтировать по-настоящему засилье клерикальной элиты и среди шиитов, и среди суннитов, и, в конце концов, все-таки объединить Умму на семьдесят третьем пути.

Аллаху Акбар!

Насилие вчера, сегодня, завтра

Как тема насилие стало беспокоить мыслящих людей сравнительно недавно. Английский философ XVII Гоббс, живший в эпоху глубокого политического кризиса и гражданских войн, считал, что людям естественно присуща агрессивность в защите своих непосредственных интересов, как зверям, грызущимся за кусок. Поэтому необходима стоящая над людьми сила, воплощенная в лице монарха, которая превращает это стадо в общество, причем также путем насилия. Уже на этом уровне мы видим различение двух типов насилия: один – на уровне частных индивидуумов, так сказать, в горизонтальной плоскости; другой – исходящий от системы и направленный на подавление инстинктов частных лиц, т. е. проявляющийся в вертикальном измерении.

Маркс считал насилие социально обусловленным и полагал его неизбежным атрибутом присвоения прибавочного продукта эксплуататорским классом. Насилие, порожденное экономической несправедливостью, считали марксисты, должно быть упразднено последним насилием, исходящим снизу, от пролетариата. После того, как пролетарская революция упразднит социальное неравенство, исчезнут причины, порождающие насилие.

В XX веке философы и психологи стали делать акцент на биопсихологической стороне насилия. Они как бы забыли об историческом глобальном аспекте его проявления в виде войн и революций и стали изучать агрессивность клинического типа, мотивированную комплексами, страхами и т. п.

Конрад Лоренс, изучавший поведение животных, разработал теорию бихевиористского насилия, т. е. такого, который порождается поведенческими ситуативными моделями, якобы примерно одинаковыми у людей и животных.

Другой постфрейдистский мыслитель Э. Фромм, пытаясь дистанцироваться от биологизма своих предшественников, полагал, что насилием человек заглушает страх перед сложностью бытия.

У всех этих мыслителей – от Маркса до Фрейда и Фромма – присутствует тенденция к упрощению и снижению представления о насилии, которое, в одном случае, сводится к социальным механизмам, в другом же – к врожденным моделям поведения или последствиям обязательной психической травмы. При этом в последнем случае большинство современных исследователей как бы забывают о том, что существует некий «исторический» масштаб насилия, не пересекающийся с индивидуальными склонностями и характеристиками частных лиц. Этот исторический масштаб нельзя объяснить также и социальными причинами, по крайней мере, исчерпывающим образом. Подавляющее большинство войн, определивших, в конечном счете, лицо мировой цивилизации, невозможно свести ни к борьбе за ресурсы, ни к проблематике производительных сил и общественных отношений.

Насилие признается фундаментальной характеристикой человека во всех сакральных документах метафизической Традиции. Бхагаватгита, Эдды германских племен, Ветхий Завет – все пронизаны темой насилия, поднятого до измерения духовной борьбы, воплощенной на человеческом уровне в кровопролитном конфликте. Евангелие, считающееся благовестием мира и кротости, на самом деле непрерывно повествует о насилии, начиная с избиения Иродом младенцев и кончая судом и распятием Мессии. В Коране ангелы возражают Господу, решившему поставить человека своим наместником на земле: «Поставишь ли Ты на земле того, кто будет грешить и проливать кровь..?»

В конечном счете, позиция современных мыслителей, в свою очередь, может быть признана бегством от проблемы насилия, инстинктивным нежеланием признать, что мы имеем дело с метафизической характеристикой человека, с тем, что присуще «человеческому состоянию» и имеет не психологическую или клиническую, а антропологическую основу.