Давид Сасунский. Повесть по мотивам армянского эпоса

— Это — лошадь, вон то — осел, а это — буйвол.

Наконец они вышли за город. Давид вдали разглядел толпу, попросил:

— Учитель, пойдем туда! Испугался наставник.

— Да там ничего такого нет, голубчик! Пойдем лучше сюда! А Давид обозлился.

— Нет, веди меня туда! — сказал он.

— Да зачем? — возразил наставник. — Там и смотреть-то не на что.

— Поведешь ты меня туда или нет?

— Не поведу!

— Не поведешь?

Давид схватил наставника за ухо да как рванет — чуть напрочь не оторвал.

Испугался наставник.

— Ну ладно, ладно, пойдем! — сказал он и привел Давида на тот конец поля.

Здесь Мсра-Мелик со своими людьми метали дротики. Вот настал черед Мсра-Мелика. Метнул он дротик. Давид протянул руку, поймал, метнул, дротик просвистел над самой головой Мсра-Мелика и упал от него в десяти кангунах.

— Ого! — вскричал Мсра-Мелик. — Кто это мой дротик метнул дальше меня? Какан, Аслан! Пойдите посмотрите, кто он таков.

Пахлеваны пошли, поглядели и вернулись.

— Много лет тебе здравствовать, царь! То был Давид! — сказали они.

— Подведите его ко мне! — вскричал Мсра-Мелик. — Я голову ему отрублю.

Тут все визири и векилы[4] пали к ногам царя:

— Упаси тебя Бог, государь! Ведь он же еще дитя. За что ему рубить голову?

Визирь бросился к наставнику:

— А, чтоб ты пропал! Не нашел другого места! Зачем ты ребенка сюда привел?

— Да разве я его по своей воле привел? Он мне ухо чуть не оторвал!

Он меня силой сюда притащил!

— Уведи ты его, уведи! — сказал визирь.

Наставник долго упрашивал, долго уговаривал Давида и в конце концов повел домой.

Давид, придя домой, обратился к Исмил-хатун с вопросом:

— Матушка! Куда мой брат каждый день уходит?

— Ах ты желанный мой! — молвила Исмил-хатун. — Он гуляет, мечет палицу, дротик или толкает ядро.

— Почему же он меня с собой не берет? Я бы с ним играл, веселился. А то я сижу дома один и скучаю. Невмоготу мне! Пусть Мелик возьмет меня с собой в поле.

Исмил-хатун ему на это сказала:

— Дитя мое родное! Ты еще мал. Там кони могут тебя растоптать.

— Я стану подальше.

Вечером Исмил-хатун сказала Мелику:

— Мелик, ненаглядный ты мой! Возьми завтра Давида с собою в поле — пусть учится толкать ядро!

Мсра-Мелик обратился к Давиду:

— Давид! Ты же еще мал! Толкать ядро тебе не по силам. Давид заупрямился:

— Нет, я пойду с тобой!

— Мелик! — молвила мать. — Возьми с собой Давида, ну, пожалуйста!

Смотри, как он плачет!

— Ох уж этот народ-сумасброд! — сказал Мсра-Мелик. — Экие они все упрямцы! Чует мое сердце: не обобраться нам с этим малым беды.

— С ним ничего не случится, — возразила Исмил-хатун. — Посади его на высокий холм — пусть себе с холма на игры глядит. К лошадям он не подойдет, не бойся!

Призадумался Мсра-Мелик:

«Коль не взять его, скажут: Мсра-Мелик сироту забросил…»

— Ладно, матушка, возьму с собой завтра утром Давида. Поутру Мсра-Мелик увез Давида в поле.

По цареву указу пахлеваны Какан и Аслан привели упрямца Давида на холм, связали ему руки и ноги и стали его сторожить.

Давид до полудня глядел-глядел — ничего не увидел. Взыграло в нем ретивое, и сказал он своим сторожам:

— Развяжите мне руки и ноги!

— Нельзя, — молвили пахлеваны. — Мы сторожим тебя здесь по велению царя, чтоб тебя кони не растоптали.

Рассвирепел Давид и с рук и с ног путы сорвал. Пахлеваны навалились на него, да не под силу им было его удержать. Давид обоих доволок до самого города, пришел домой, повалился на пол ничком.

— Ты что, Давид? — спросила мать. Давид ей пожаловался:

— Мелик связал меня по рукам и ногам, посадил на высокий холм, а сам пошел в поле ядро толкать. Так я ничего и не увидел.

Вечером Исмил-хатун спросила Мсра-Мелика:

— Почему ты не позволил Давиду подойти поближе — на игры посмотреть?

— Матушка! Ведь он же меня не послушается, — отвечал Мсра-Мелик. — Убьет его ядром — люди скажут: «Мсра-Мелик убил сироту, чтобы избавиться от лишнего рта».

Сели ужинать. Давид ни к чему не притронулся.

Взмолилась Исмил-хатун:

— Мелик, дорогой ты мой! Не обижай брата! Завтра возьми его с собой и подведи поближе к играм — пусть он посмотрит.

Поутру Мсра-Мелик с князьями и пахлеванами выехал в поле метать палицу. Давида посадили в сторонке.

— Смотри, Давид! — сказал Мсра-Мелик. — Это палица. Опасная вещь, очень опасная! Заденет — и наповал. Не вздумай соваться в круг. Стой здесь, в сторонке, и смотри.

Давид обещал:

— Ладно, брат! Я никуда не пойду.

Мсра-Мелик со своими сподвижниками палицу метал, а Давид играл, копался в песке, сыпал его себе на ноги.

До самого полудня метали палицу.

Давид поглядывал издали. Вот настал черед Мсра-Мелика. Отовсюду собрался народ поглядеть, как царь палицу метать будет. Весом царская палица была в триста пудов. Мсра-Мелик правой рукой подкидывал палицу, левой подхватывал. Как взмахнет он ею — во все стороны искры летят. Оземь ударит — трескается земля, словно колея под тяжелым возом.

Как увидел Давид, что настал Мсра-Мелика черед, тот же час залез в одну из трещин, стал дырявой своей шапкой песок мерить. Меряет да приговаривает: «Оди-ин!» Высыпется песок, он опять наберет полную шапку и всякий раз приговаривает: «Оди-ин!» («Два» он еще не умел выговорить.)