Давид Сасунский. Повесть по мотивам армянского эпоса

— Полно тебе, малый, вздор городить! — сказал Кери-Торос. Разгневался Давид. Развязал пастушескую свою суму и высыпал золото к ногам дяди.

Диву дался Кери-Торос.

— Ой, Давид, свет очей моих! Неужто ты сорок дэвов убил?

— Вот ей-Богу, убил! — отвечал Давид.

Все сорок мужчин взяли сорок чувалов, вывели из стойл сорок мулов и пошли. Вел, вел сасунцев Давид, перевалил через гору Сехансар и привел к пещере дэвов. И тут все увидели мертвых дэвов. Распухли дэвы и стали похожи на Похский холм.

Пачкун Верго вывел своего мула из каравана и дал тягу. Вслед за ним и другие, как увидели мертвых дэвов, собрались было дунуть, но Давид остановил их:

— Куда вы, дурачье? Я от живых дэвов не убежал, а вы от мертвецов удираете? Не бойтесь! Я их всех до одного уложил. Коли не верите, поглядите на их отрезанные уши!

Беглецы повернули назад и увидели: глубокая яма доверху набита отрезанными ушами сорока давов.

Тут все приободрились и погнали мулов к пещере. Давид отвалил от входа в пещеру утес, взял с собой Кери-Тороса, Горлана Огана, Пачкуна Верго и вошел в пещеру. Как увидели Давидовы спутники груды золота, ошалели от радости, ног под собою не чуют. Забрали все, сколько там его ни было, золото, серебро, драгоценные камни, набили чувалы, навьючили мулов и возвратились в Сасун.

Теперь сундуки у сасунцев ломились от сокровищ.

В море золота плавал Сасун.

А Давид, кроме жеребенка, ничего в добычу себе не взял.

Часть третья

Давид-охотник. Сарья и сасунская старуха

С той поры как Давид перебил дэвов, стал он любимцем всего Сасуна. Горлан Оган достал для него лучшего сокола.

— Сыну Мгера не подобает стадо пасти, — сказал он. — Езди-ка, мальчик, на охоту!

Давид сокола взял и начал ездить в поля на охоту, убивал куропаток, перепелов, воробьев.

Жила в Сасуне старуха-ведунья. Был у старухи клочок земли, и на нем она сеяла просо. На старухином поле было видимо-невидимо куропаток, перепелов, воробьев. Вот как-то раз пошла старуха просо свое поглядеть, и что же она видит? Давид с соколом на руке на резвоногом коньке за птицами охотится, просо топчет.

— Давид! — сказала она. — Что ты делаешь? Ты мое просо вытоптал.

Чтоб ты пропал! Неужто ты будешь сыт воробьями? Кой тебе прок от воробьиного мяса? Коли ты охотник, так иди в горы. Разве мало там оленей, диких баранов? Убивай и питайся их мясом.

— Нанэ! — молвил Давид. — Ну хорошо, поеду я в горы, а как я дикого барана убью? Нет у меня хорошего лука.

— А разве у славного отца твоего не было лука и стрел? — спросила старуха. — Возьми отцовский лук и стрелы и иди на охоту.

— А у кого хранятся отцовский лук и стрелы?

— Спроси у своей тетки, у жены Огана, — отвечала старуха. Давид воротился домой и спросил:

— Тетя! Где отцовский лук и стрелы?

— Ей-Богу, не знаю, — отвечала Сарья. Давид к старухе пошел.

— Нанэ! — сказал он. — Не знает тетка, где отцовский лук и стрелы.

— Знает! — молвила старуха. — Знает, сынок, да только не сказывает.

Возьми измором Сарью, и в конце концов она откроет тебе, где спрятаны отцовские стрелы и лук.

— Как же ее измором взять?

— Ступай раздроби камень, на огне накали и скажи Сарье: «Или съешь каменную эту крупу, или укажи, где отцовские стрелы и лук!»

Давид пришел домой, раздробил камень, каменную крупу на огне накалил, позвал Сарью и сказал:

— Тетя! Дай мне руку.

Давид был парень пригожий. Сарья-ханум давно на него заглядывалась.

И сейчас она охотно протянула Давиду руку. Давид схватил ее руку и сказал:

— Говори: где отцовские стрелы и лук?

— Давид, ненаглядный ты мой, я знать не знаю, ведать не ведаю, про то знает твой дядя.

— И ты тоже знаешь, — не отставал от нее Давид. — Говори!

— Не скажу!

Взял Давид горсть раскаленной каменной крупы, высыпал ее Сарье на ладонь, сжал ей пальцы в кулак и сказал:

— Говори!

— Ой-ой-ой, Давид! — закричала Сарья. — Ой как жжет! Пусти, скажу!

Отпустил ее руку Давид, а Сарья:

— Не скажу!

Тогда он опять схватил ее руку, высыпал на ладонь каменную крупу, сжал ей пальцы в кулак.

— Ой-ой-ой, Давид! — закричала Сарья. — Скажу, скажу!.. Иди в сарай — там висят лук и стрелы твоего отца. Сходи за ними. Коль сумеешь натянуть тетиву, бери себе лук и ходи с ним на охоту, а коль не сумеешь, пускай лук висит там, где висел.

Принес Давид из сарая и стрелы и лук и в мгновение ока натянул тетиву. Подивилась Сарья.

— Мгер целый час мучился, прежде чем тетиву натянуть, — сказала она. — А ты только рукой шевельнул — и тетива уже натянулась.

Ты сильнее отца, Давид, Возьми отцовский лук и отцовские стрелы — ты достойный сын своего отца!

Обрадовался Давид, взял отцовский лук со стрелами и пошел. И теперь он каждый день ходил на охоту.

Давид был юный красивый пахлеван. Жена Горлана Огана сохла по нем. Как-то раз не вытерпела она и сказала:

— Давид! Я хочу родить от тебя сына-богатыря. Опешил Давид.

— Что ты, тетя? — сказал он. — Ты мне мать, я тебе сын. Стала думать Сарья: «Как же мне быть?..»

Нагрела Сарья воды, унесла горячую воду в сарай, позвала Давида и попросила, чтоб он ей воду на голову лил.