Давид Сасунский. Повесть по мотивам армянского эпоса

— Идите домой, матери мои и сестры! — сказал он. — Живите на свободе и молитесь за меня. А я за вас сложу голову в битве.

Сасунские жены и девы вышли на волю и, благословляя избавителя своего, пошли по домам

— Коли ты, родной наш Давид, трудился — будь сыт, а и не трудился — все равно будь сыт! — говорили они.

Подошел Давид к другим сараям, ворота распахнул, сказал:

— Выходите, сасунские твари! Расходитесь по хлевам своих хозяев!

Освободив женщин сасунских и сасунский скот, Давид подошел к главной сокровищнице отца своего, стал в дверях и обратился к дядьям своим с такими словами:

— Вот вы как защищаете отчий край! Я — один и сам за себя отвечаю. А вы взамен одной моей головы целый Сасун отдаете врагу?

Заглянул Давид внутрь сокровищницы — и что же он видит? Козбадин, Чархадин, Бадин и Судин сидят, поджав под себя ноги, Горлан Оган держит чувал, а Пачкун Верго ящиком меряет сасунское золото и осыпает в мсырские чувалы.

— Что вы делаете? — крикнул Давид.

— Грехи твои искупаем, сумасброд сасунский, — отвечал Горлан Оган.

Подошел Давид, взял Верго за руку и сказал:

— Дядя Верго! Ты стар, отойди, я буду мерить наше сасунское золото и в мсырские чувалы ссыпать.

Пачкун Верго со страху штаны замарал.

— Не подпускайте полоумного этого малого, меряйте золото сами! — сказал Козбадин.

— Как бы не так! — сказал Давид. — Отмерять золото буду я.

— Не в свое дело не суйся, Давид, иди домой, — сказал Горлан Оган.

При этих словах выхватил Давид ящик у Пачкуна Верго, перевернул

его кверху дном, сперва насыпал лопатой золото на опрокинутое дно, потом сыпал его на пол, а в мсырский чувал дважды опрокинул пустой ящик.

— Вот вам один, вот вам другой!.. — сказал он.

— Эй, эй, эй! — заорал Козбадин. — Горлан Оган! Ты впустил сюда бешеного этого щенка, чтобы он издевался над нами?! Прогоните его, а не то я сейчас ему голову отсеку!

Повел на него грозными очами Давид и сказал:

— Ишь ты!.. Так-таки и снесешь?

Испугался Козбадин.

— Эй, Горлан Оган! — сказал он. — Ты намерен дань Мсыру платить? Коли намерен — плати! А не намерен — я скажу Мсра-Мелику, он придет, ваш Сасун разорит, мешки с землею сасунской навьючит на ваших коней, на сасунских беременных женщин сасунские камни навьючит и угонит в Мсыр.

Разгневался Давид, — Хлеб, вино, всемогущий Господь!.. — вскричал он, схватил ящик, замахнулся на Козбадина; тот голову пригнул, ящик ударился в стену, пробил ее и пролетел такое расстояние, какое только за семь дней можно пройти.

Устрашился Козбадин, вскочил и давай Бог ноги! Давид его догнал, схватил за шиворот, семь раз подряд трахнул башкой об стену и сказал:

— Поезжай в Мсыр, передай Мсра-Мелику мой поклон и скажи: «У Львораздирателя Мгера есть сын, а зовут его Давид». И еще скажи, чтоб он в другой раз на Сасун рать не двигал, страну нашу не разорял, жен и дев наших не уводил. Про сасунскую дань забудьте! Так говорит Давид, сын Львораздирателя Мгера, огнерожденного Санасара внук: «Мсыр — Мсра-Мелику, Сасун — сасунскому народу. Пусть себе Мелик живет-поживает, а мы тоже будем жить-поживать».

Козбадин, Чархадин, Бадин и Судин в страхе и трепете пустились бежать и перевели дух только на поле Леранском, в своих шатрах.

Как скоро очухался Козбадин, кликнул он военачальников своих и сказал:

— Обманули мы нашего царя, похвалялись: вот, мол, пойдем на Сасун, соберем дань за семь годов, жен и дев в Мсыр приведем, Давидову голову принесем. Где сасунская дань, где Давидова голова? С каким лицом покажемся мы Мсра-Мелику?

— А что ты предлагаешь? — спросил Чархадин.

— Поднимемся на Цовасар, — отвечал Козбадин, — разграбим Богородицу-на-горе, разрушим обитель, а награбленное в Мсыр привезем, скажем: это и есть мсырская дань.

— А коли узнает Давид? — спросил Бадин.

— Мы туда тайком проберемся, — отвечал Козбадин. — Пока Давид спохватится, мы успеем ограбить храм — и во весь опор домой, в Мсыр!

— А коли Мсра-Мелик спросит: «Где Давидова башка?» — что мы ему скажем? — дрожа от страха, спросил Судин.

— Скажем: Давид улизнул в горы, и мы его так и не могли сыскать, — отвечал Козбадин.

Ночью Козбадин собрал свое войско, поднялся на Цовасар и окружил храм Богородицы.

Как увидели Чарбахар-Ками и Батман-Буга мсырское войско, друг другу сказали:

— Это не паломники! Паломники не все верхом ездят: бывают конные, бывают и пешие. А это, сейчас видно, недобрые люди, разбойники.

Затворим ворота, да еще своими спинами подопрем их. Коли то богомольцы, мы им отворим, а коли злодеи, не отворим, пусть едут своею дорогой!

Как ни старался Козбадин с тысячью своих пахлеванов, так и не сумел ворота открыть. Наконец Чархадин предложил:

— Давайте зайца убьем, возьмем точно такую, как у Давида, капу, заячьей кровью ее пропитаем, перебросим через ворота и скажем: «Эй вы, пахлеваны! Вашего господина убили, подмоги вам ждать неоткуда, к чему вам упорствовать?»

Воины мсырские так и сделали.

Чарбахар-Ками и Батман-Буга силой были богаты, умом бедны. Как увидели они окрашенную заячьей кровью капу, сказали друг другу:

— Это Давидова капа!

Посыпали пеплом головы, лица себе исцарапали, но ворот все же не отворили.