Давид Сасунский. Повесть по мотивам армянского эпоса

— Нет, дитя мое, — сказала Исмил-хатун, — ты послушался не меня, а брехуна Козбадина. Если б ты меня послушался, ты пошел бы к Давиду в гости и его бы в гости позвал. Он бы обрадовался, сказал бы: «Как хорошо, что у меня брат есть!» Вы бы друг за друга горой стояли, друг друга в беде выручали. Перед вами двумя никто на свете не устоял бы.

— Матушка! — сказал Мсра-Мелик. — Я — араб, он — армянин. Разве араб и армянин могут быть братьями?

— Мелик, дитя мое, где твой ум? — сказала Исмил-хатун. — Арабы и армяне часто братаются, в гости друг к другу ходят, помогают друг другу. Давид — выкормок наш. Если бы ты с ним дружил, он всё стал бы делать по-твоему и не на что было б ему обижаться.

— Э-э, матушка, легко сказать — пойти в гости к гяуру!

— Ну хорошо, — продолжала Исмил-хатун, — ты сам в гости к нему не пошел и его к себе не позвал, а зачем войско послал в Сасун, зачем разрушил восстановленный Давидом храм?

Мсра-Мелик зарычал от злости:

— Сасунский безумец так меня опозорил, что я от стыда нос высунуть наружу не смею! Нет, я пойду в Сасун, всё там вверх дном переверну и упьюсь Давидовой кровью, чтоб от сердца у меня отлегло!

Взволновалась Исмил-хатун.

— Нечего тебе делать в Сасуне, Мелик! — сказала она. — Помни: что посеешь, то и пожнешь. Сиди лучше дома. А я письмо Давиду пошлю, с тобой его помирю. Нечего тебе делать в Сасуне!

— Нет, матушка, — возразил Мсра-Мелик. — Я однажды поступил по-твоему и потерпел урон. Я должен идти войной на Давида: или я его, или он меня.

— Попомни ты мое слово, Мелик! — молвила Иомил-хатун. — Тебе Давида не убить!

— Мне Давида не убить?

Тут Мсра-Мелик подскочил, словно змеёю ужаленный.

— Нет, мать! Ты не добра мне желаешь, а зла!

С этими словами Мсра-Мелик удалился, оставив мать в слезах и в печали.

…Созвал Мсра-Мелик меджлис.

Пришли на его зов визири и назиры[8], мудрейшие люди Мсыра. Мсра-Мелик обратился к ним с такою речью:

— Я — Мсра-Мелик, Мсра-Мелика сын, Мсыра царь, мира всего властелин. Как я могу допустить, чтобы Давид, сасунский шалый репоед, отказался платить мне дань, разбил мое войско, опозорил мсырского военачальника, да еще поносные слова велел мне передать?

Нет, я должен пойти на Сасун, все там вверх дном перевернуть, весь народ вырезать и выпить Давидову кровь, чтоб от сердца у меня отлегло! Что вы мне присоветуете?

Нашлись в меджлисе визири и назиры , мудрые люди, которым не хотелось ни войны, ни резни, ни разрухи.

— Много лет тебе здравствовать, царь! — сказали они. — Чем тебе досадил Давид? Это ты ему досадил! Давид сидел дома и никого не трогал, а ты войско послал в Сасун. Давид защитил свою родную страну — на что же ты жалуешься? Мы можем дать тебе только один совет: не ходи в Сасун! Три части света — твои, пусть же одна часть остается в руках Давида!

Взревел Мсра-Мелик:

— Молча-а-а-ать! Убирайтесь отсюда вон и не попадайтесь мне больше на глаза! Вы — гяуровы дети и сами гяуры!

Мудрецы, расходясь, перешептывались:

— Сам он гяуров сын, а нас так обзывает!..

Разогнал Мсра-Мелик меджлис, призвал к себе сподвижников своих и обратился к ним за советом:

— Что скажете? Идти нам войной на Давида или не идти?

Вы, наверное, помните, что Давид, когда палицу метал, нечаянно убил двух пахлеванов — Какана и Аслана. Отцы убитых были злы на Давида.

— Много лет тебе здравствовать, царь! — сказали они. — Теперь или никогда! Давид еще юн, ему всего только двадцать лет, воевать он не умеет. Сразись теперь же с Давидом и убей неверного безумца. А когда он подрастет, когда ему минет тридцать лет — тебе его тогда не убить. Тогда он пойдет войною на Мсыр, тогда он тебя убьет и захватит все твои земли. Собери войско, иди на гяура, край его разори и башку ему отруби — иначе он будет для тебя вечной угрозой. Теперь или никогда!

— Верррно вы говорррите! — прорычал Мсра-Мелик. — Теперь или никогда!

Тут военачальники мечи обнажили.

— Да здравствует Мсра-Мелик! Да сгинет гяур Давид! — вскричали они.

Мсра-Мелик велел медное корыто ему подать. Принесли корыто, поставили перед ним. Мсра-Мелик разрезал себе бритвой лоб — в корыто хлынула кровь. Взял Мсра-Мелик пергамент, перо в собственную кровь обмакнул, начертал: