Давид Сасунский

Зарычал Давид, точно лев молодой, пал на колени, подполз к могильному камню, поцеловал его, встал, луком вокруг гробницы черту провел, подошел к дяде и со слезами стал его умолять:

Дядя! Ты заменил мне родного отца.
Будь мне отцом родным до конца!
Дядя! Ты заменил мне родного отца.
Будь благодетелем мне до конца!
Пять тысяч работников надобно мне —
Воду возить, землю копать!
Каменотесов надобно мне,
Полтыщи мне надо – камень тесать.
Пятьсот мастеров надобно мне —
Стены из камня слагать, возводить,
Своды сводить, купол сводить!

– На что тебе столько, Давид? – спросил Горлан Оган.

– Дядя! – молвил Давид. – Я мысленно дал обет вновь построить храм на месте воздвигнутого отцом моим и разрушенного Мсра-Меликом.

Так и знай: если я не исполню обета, то мне больше не жить на свете. Завтра, еще до полудня, все эти люди должны быть здесь. Пусть придут и до вечера храм возведут, чтобы послезавтра можно было в храме обедню служить.

Горлан Оган знал, что Давид на ветер слова не бросает, что слово у «его не расходится с делом. Он только с просьбой к нему обратился:

– Давид! Пойдем домой, отдохнем, а завтра я приведу столько работников и мастеров, сколько ты у меня просишь.

– Нет, – возразил Давид, – я останусь у могилы отца моего. Я до тех пор с вершины Цовасара не спущусь в город, пока храм в память отца не дострою. А ты, дядя, ступай набери столько чернорабочих и мастеров, сколько мне нужно, и приведи их сюда.

И тут Горлан Оган вспомнил свой сон, про который он Сарье рассказал: Сасуна стена нерушимо стоит, сасунский светоч ясно горит, сасунский сад зеленеет-цветет, соловей сасунский поет… Вспомнил свой сон Горлан Оган и подумал: «Уж, верно, Давид вызволит Сасун из-под Мсра-Меликовой власти! Должно мне исполнить желание Мгерова сына».

– Будь спокоен, мой мальчик, – сказал он. – Меня недаром зовут Горлан Оган: мой голос сорокадневный путь пролетит, кликнет – и желанные твои работники и мастера услышат, придут. Убей шесть, а то и семь оленей, туши я унесу в город, задам сасунцам пир, и тогда работники и мастера налетят отовсюду.

Схватил Давид лук и стрелы, семь оленей убил. Оган туши на спину взвалил, в город спустился и кликнул клич:

Эй, сасунцы! Идите скорее сюда!
Светоч наш воссиял – идите сюда!
Мгеров сын – пахлеван в цветущей поре.
Вновь взведет Богородицу-на-горе.
Кто верует в Бога – придите помочь!
Кто слышит наш клич – придите помочь!
Пять тысяч работников! Кличу я вас —
Воду возить, землю копать,
Ещё полтысячи – камень тесать.
Пятьсот мастеров нужны нам сейчас,
Стены из камня слагать, возводить,
Своды сводить, купол сводить.

Призыв Горлана Огана услыхали семь городов. Чернорабочие и мастера – все, сколько их ни было в семи городах, – явились в Сасун. Собрались в покоях Горлана Огана, наелись, напились и двинулись к Цовасару – вновь строить храм Богородицы-на-горе.

Пришли, смотрят: Давид начертил, где быть храму, яму вырыл, положил в основанье громадные скалы. Мастера диву дались: работники всем скопом не смогли бы сдвинуть с места ни одну из этих громадин.

Мастера поднялись на стену.

Крупные камни притаскивал Давид, мелкие камни притаскивали чернорабочие и передавали мастерам. Крупные камни складывал сам Давид, мелкие камни мастера складывали вокруг каменных глыб. Чернорабочие глину месили, мастерам ее подавали, мастера камни скрепляли, слепляли, кладку промазывали.

Ленивцы и те, глядя на Давида, на богатырскую мощь его и задор, стыдились лени своей, брали себя в руки и делали в семь раз больше, чем позволяли им силы.

Так трудились они до вечера и наконец достроили храм Богородицы-на-горе, восстановили его на прежнем месте – на вершине горы Цовасар.

– Дядя! – обратился к Огану Давид. – С мастерами и чернорабочими рассчитайся по-честному! Смотри никого не обижай!

На заре Горлан Оган отправился в город и привез оттуда на мулах три вьюка с золотом. Чернорабочим досталось по золотому на брата, а мастерам – по два, и все остались довольны. Мастера и чернорабочие поблагодарили сасунский царствующий дом и ушли восвояси.

Давид обошел снаружи весь храм, потом вошел внутрь, поцеловал крест и сказал: