Давид Сасунский

Хлеб, вино, всемогущий Господь!
Богородица-на-горе!
На плече моем Ратный крест!
Помогите врага побороть!

Воззвал Давид, встряхнулся, порвались на нем железные цепи, выскочил он из ямы, предстал перед Мсра-Меликом и сказал:

– Ну что, Мсра-Мелик?.. Будем мы с тобой на заре по-честному драться иль нет?

Мсра-Мелик онемел со страху. Он не смел подойти к Давиду.

Вышел Давид из шатра, туда-сюда – нет Конька Джалали. Побежал за ним Давид на Цовасар. Горлан Оган издали увидел его, позвал:

– Эй ты, сумасброд сасунский, иди сюда! Здесь твой Конек Джалали!

Давид приблизился к дяде, руку ему поцеловал, поблагодарил. А Конек Джалали был обижен, держался поодаль. Давид издали просил его, молил. Наконец конь смилостивился и подпустил к себе хозяина.

Сел Давид на Джалали и сказал:

– Ну, дядя, теперь ты поезжай в Сасун, а я помчусь на бой!

Давид погнал коня к Молочному роднику, убил там дикого барана, зажарил, съел, воды напился, лег спать, проспал до утра, на заре помчался к ратному полю, осадил коня у шатра Мсра-Мелика и крикнул:

– Вставай, Мелик! Вчера ты меня обманул, бросил в яму. Что мы будем делать сегодня?

Точно обвал в горах, прогрохотал голос Давида. Конек Джалали выпустил из ноздрей столбы огня. Меч-молния грозно засверкал на солнце.

Вышел Мсра-Мелик из шатра и сказал:

– Давид! Давай помиримся! Я тебе дань стану платить, стану твоим подданным, только не нужно сражаться!

– Мы должны не мириться, а биться! – отрезал Давид.

Тут Мсра-Мелик убедился, что на мир Давида ему не склонить.

– Давид! – сказал он. – Как же мы будем друг друга бить – как попало или по очереди?

– Хочешь – как попало, хочешь – по очереди, – отвечал Давид.

– По очереди, – решил Мсра-Мелик.

– Будь по-твоему, – согласился Давид.

– Давид! А чей первый удар – мой или твой?

– Твой, Мелик, – отвечал Давид. – Первые три удара пусть будут твои. Я – сирота, обо мне плакать некому. А у тебя жена, мать, сестра. Коли я тебя, дай-то Бог, убью, они будут о тебе плакать. Ты мой старший брат, ты родился раньше меня, значит, первые удары – твои. Начинай!

Давид стал на середине Леранского поля.

Взял Мсра-Мелик свою трехсотпудовую палицу, сел на каракового жеребца-шестинога, доскакал до Батманского моста, поворотил коня, разогнался, налетел и ударил – трах!..

Земля разверзлась, пыль поднялась и занавесила небо. Солнце затмилось.

– Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился! – сказал Мсра-Мелик. – Вот только жаль, что мы тебя кормили да холили, а убили одним ударом!

Но тут из пыльной мглы донесся голос Давида:

– Нет, Мелик, я еще жив! Ты только первый удар нанес? Наноси второй!

Пыль улеглась. Смотрит Мсра-Мелик – Давид преспокойно сидит на коне. Подъехал к нему Мсра-Мелик и сказал:

– Давид! Давай помиримся! Я тебе дань стану платить, стану твоим подданным, только давай помиримся.

– Так я тебе и поверил! – молвил Давид. – У нас с тобой вражда старинная. Наноси удар!

– Э-эх!.. – воскликнул Мсра-Мелик. – Я слабый разгон взял и размахнулся не изо всей силы-мочи.

На этот раз Мсра-Мелик до Диарбакира доскакал, поворотил коня, разогнался, налетел и ударил – трах!..

От взмаха его палицы земля потряслась и в семи местах треснула. Заклубилась пыль и занавесила небесный свод. Ночью не было видно луны, а днем – солнца. Два дня и две ночи закрывали Давида облака пыли.

– Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился, – сказал Мсра-Мелик. – Вот только жаль, что мы его растили и кормили зря: сумасшедший он, пришлось его убить.

Но тут из пыльной мглы донесся голос Давида:

– Нет, Мелик, я еще жив! Наноси последний удар!

Осатанел Мсра-Мелик.

– Э-эххх!.. – воскликнул он. – Опять я слабый разгон взял и размахнулся не изо всей силы-мочи. Сейчас ты увидишь, Давид!..

Доскакал Мсра-Мелик до Мсыра, поворотил коня, взмахнул трехсотпудовой палицей, вот уж он мчится, мчится, мчится, примчался, ударил – тррраххх!

Гул удара слышен был на протяжении сорокадневного пути, земля потряслась, поле растрескалось в сорока местах. «Это – землетрясение!» – подумали мсырцы. Облака пыли клубились до самого небосвода, затуманили его, занавесили. Три дня и три ночи не было видно ни солнца, ни луны. Три дня и три ночи закрывала Давида пыльная тьма.

– Прахом ты был, Давид, и в прах возвратился, – сказал Мсра-Мелик. – Вот только жаль, что мы его кормили, растили зря: непокорная он голова, вот и пришлось мне палицу в ход пустить и прикончить его.

Но тут из-за густых облаков пыли донесся голос Давида:

– Нет, Мелик, я еще жив! Теперь мой черед. Эй, берегись!!! Рассеялась пыльная тьма.

Смотрит Мсра-Мелик – Давид на Коньке Джалали, точно крепость, высится средь Леранского поля.

У Мсра-Мелика лицо пожелтело от страха, губы задрожали, ноги подкашивались.

Исмил-хатун на коленях подползла к Давиду.

– Давид! Мелик – твой брат! Не будь братоубийцей! – сказала она.