Давние встречи

Мы вышли в суровое Балтийское море, прошли Каттегат и Скагеррак, любовались столицей Датского королевства, в которой некогда жил любимый сказочник Андерсен. На Британских островах останавливались у маленького английского городка Бригсгем, гуляли по тихим чистейшим улицам этого старинного городка. Погрузив каменный уголь, уходили в Атлантический океан, поразивший меня своим неохватным простором. Пересекали бурный Бискайский залив, любовались гористыми испанскими берегами, через широкие ворота Гибралтара вошли в лазурное Средиземное море. Мы шли вдоль затуманенных берегов Африки, где наш путь ночью и днем то и дело пересекали косые высокие паруса африканских рыбаков, видели белый город Алжир. Стайки летучих перламутровых рыб взлетали из-под форштевня корабля и, скользя над волнами, падали в воду. Сказочными казались незнакомые берега, над которыми возникало марево миражей. Мы проходили вдоль итальянских, греческих берегов, среди островов Эгейского моря, носивших мифические древние имена. Чудесными казались морской тесный пролив, Мраморное море, Константинополь, залитый солнцем Босфор, Черное море...

По возвращении из плавания я вновь встретился со Сватошем в Петербурге. Он готовился в новую экспедицию — в Забайкалье, организовывать первый в России соболиный заповедник. В 1913 году, в канун первой мировой войны, мы провожали Сватоша в далекое Забайкалье. Война застала Сватоша в Сибири. Будучи австрийским подданным, он не мог скоро вернуться и оставался безвыездно в заповеднике до окончания гражданской войны. В двадцатых годах мы переписывались. Он писал мне о своей работе, о соболях, о природе Забайкалья. На одно из моих писем ответила жена Сватоша. Она писала о его смерти.

«Королева Ольга»

Весной и летом четырнадцатого года, в канун первой мировой войны, я плавал матросом на пароходе «Королева Ольга», совершавшем рейсы из Одессы в далекую Александрию. Я хорошо знал Одессу, удивительный город, не похожий ни на один из русских городов. Знал переполненный русскими и иностранными кораблями одесский порт, одесские кабачки и ночлежки, в которых ютились безработные моряки. В Одессе еще существовал описанный Куприным знаменитый кабачок «Гамбринус», но моряки собирались теперь в «Гроте», подвальном кабачке с лепными стенами, изображавшими настоящий грот. Пиво разносили девушки, одетые в тирольские костюмы.

В этом немецком кабачке играл на скрипке прославленный писателем Куприным Сашка. (В конце своего известного рассказа Куприн сочинил, что Сашке поломали руки и он не мог играть на скрипке.) Я познакомился с Сашкой, мы сиживали нередко за мраморным столиком, пили пиво. Сашка был небольшой человечек со сморщенным лбом и нависшими волосами. Все одесские пьяницы хорошо знали Сашку. Были в Одессе и другие портовые кабачки, в которых распевали модную тогда у моряков песню:

Алеша, ша! Возьми полтоном ниже!
Брось арапа заправлять!
Не подсаживайся ближе,
Брось Одессу-маму вспоминать!..

Пароход «Королева Ольга» был похож на старинные корабли с высокими, наклоненными сзади мачтами и длинным бушпритом. Меня принял на службу матросом помощник капитана Николай Николаич. Дверь его каюты выходила на спардек возле парадного трапа, по которому поднимались на пароход пассажиры. Николай Николаич был плотный добродушный и веселый человек. Почти вся небольшая его каюта была заставлена аквариумами, в которых плескались маленькие экзотические рыбки. На столе обычно стояла открытая бутылка коньяку. Узнав, что я знаю грамоту, Николай Николаич назначил меня заведовать пароходной почтой. В почтовой каюте я принимал и сдавал наполненные письмами и посылками тяжелые кожаные баулы, запечатанные сургучными печатями, вел почтовый журнал. Работа на почте освобождала меня от обычной матросской работы по разгрузке и нагрузке пароходных трюмов, и, закончив свою несложную работу, я был свободен. Разумеется, в море и в ночное время я нес обычную матросскую службу, стоял на вахте, на штурвале, бегал на корму смотреть показания лага, указывавшего пройденное пароходом расстояние.

Мы возили грузы, почту, пассажиров, проходили четыре моря — Черное, Мраморное, Эгейское и Средиземное. По пути заходили в порты Турции, Греции, на острова Эгейского моря, в порты Сирии, Ливана, Палестины, Египта. Кроме обычных пассажиров на пароходе мы возили паломников-богомольцев, отправлявшихся в Иерусалим на поклон гробу господню. Этих паломников в те времена направляло существовавшее некогда Палестинское общество, обладавшее достаточными средствами. Среди паломников большинство были женщины среднего и пожилого возраста, были и мужчины, крестьяне и городские люди. Возили мы и магометан, направлявшихся в Мекку.