Давние встречи

«Но как сильно отличался этот приезд, — пишет он, — от моего возвращения с Севера домой в 1935 году! Мне захотелось укрыться в каком-нибудь спокойном местечке, куда никогда не докатывались отголоски войны!»

В конце того же года Моуэт очутился в далеких глухих лесах северного Саскачевана. В его научные обязанности входило коллекционирование птиц для музеев. Однако он скоро забросил свое охотничье ружье, потому что был по горло сыт «научным уничтожением живых существ», так же как убийствами в годы войны.

«Поиски спокойствия, — пишет Моуэт, — приведшие меня в науку, на которую я возлагал большие надежды, потерпели фиаско. Я увидел всю бессмысленность никому не нужного собирания птичьих мумий, которые полагалось хранить отгороженными от жизни в полутемных металлических шкафах за каменными стенами музеев».

Без определенных занятий и цели Моуэт жил в убогом поселении метисов индейского племени кри. Среди последних представителей вымирающей расы, доведенной до разложения и упадка всем тем, что есть злого в цивилизованном мире хищников-капиталистов и безжалостных торгашей, Моуэт встретил простого человека, который направил его по определенному пути и указал новую цель.

От пожилого и опытного охотника, проведшего большую часть своей жизни на крайнем Севере, Моуэт еще раз услышал о диких оленях-карибу, о пустынной, холмистой и холодной стране, в которой обитает неведомое белым людям племя илхамютов, первобытных охотников на диких оленей.

Возвратившись в город, в университет, Моуэт усердно принялся за изучение зоологии. Эта наука должна была пригодиться ему как будущему исследователю диких оленей-карибу, жизнь которых для ученых пока оставалась загадкой. Моуэт сознавал, что изучение жизни оленей послужит предлогом для возвращения на полюбившийся некогда Север. Прочитывая книгу за книгой, он стал понимать, что далекий Север — это не только мир застывших рек и озер, но живая земля, в которой текут быстрые реки, сияют озера, отражающие голубое летнее небо, с берегами, покрытыми цветами. Далекий Север — это родина бесчисленных птиц, белых лисиц-песцов и диких оленей.

Товарищи Моуэта, занявшиеся после войны прибыльным бизнесом, приносившим большие доходы, посмеивались над его «неприбыльной» мечтой. Один из таких товарищей оказал Моуэту неожиданную услугу. Дядюшка этого приятеля пересек некогда неведомую арктическую страну Баренс, и в его путевых записках, хранившихся в семейном архиве приятеля, Моуэт нашел много такого, что ему было еще неизвестно.

Его заинтересовала эта почти неведомая холодная страна, в центральной части которой жили люди, почти не общавшиеся с цивилизованным миром, никогда не видевшие железных дорог, пароходов, не ведавшие о существовании на земле шумных больших городов. Основательно изучив имевшиеся материалы, Моуэт выехал на север Канады с целью проникнуть в таинственную страну, о которой путешественники и исследователи знали мало. Официальной целью его путешествия было обследование жизни диких оленей-карибу, но еще больше увлекала надежда встретиться с людьми, жившими в стране, почти неведомой белому человеку.

Моуэт не был путешественником-белоручкой, совершающим свои путешествия по готовым расписаниям и удобным туристским маршрутам. Он один ехал в неисследованную страну, где его ожидали тяжелые, подчас опасные испытания. Прилетев с берега моря на старом самолете, принадлежавшем летчику-любителю, поспешно покинувшему его на льду пустынного озера, Фарли Моуэт остался один в неведомой стране с небольшим запасом продовольствия и охотничьих припасов.

Целых два года Моуэт прожил среди людей загадочного оленьего края, разделяя с ними их горькую судьбу. В своих книгах он описал трагические события, происходившие на его глазах в арктической стране Баренс, живая и мертвая природа которой очень сходна с природой Крайнего Севера нашей страны. Люди, населявшие эту страну, столетиями занимались охотой на кочующих диких оленей. Оленье мясо и жир были единственной их пищей. В отличие от эскимосов, живущих по побережью полярного океана, охотившихся на моржей и других морских животных, илхамюты, кочевавшие в центральной части пустынной холодной земли, моря не знали. Зиму они проводили в снежных хижинах-иглу, летом кочевали в просторах своей заповедной страны, занимаясь охотой, заготовкой пищи. До последнего времени илхамюты жили первобытной жизнью охотников, которых кормила и одевала сама окружающая их природа. Они не знали начальства, судов и писаных законов, без чего не могут жить цивилизованные люди, не знали права собственности, жестокого разделения на «мое» и «твое». У них не было преступлений, убийств и воровства, столь знакомых цивилизованному миру.