Читаем Давние встречи полностью

Третьего дня ходил в лес, на охоту. Присел под березой на опушке. Чудесный пейзаж — такой грустный. Русские просторы, русская печаль. Вот откуда печаль русской песни, от которой хочется плакать.

Пролетели журавли, сбившись со строя, сделали в небе круг. И еще острее чувство утраты. Боже, как знакомо это с самого детства. Поколения русских детей прощались с отлетающими журавлями, таинственно манившими наши души в счастливые теплые страны. И я смотрю на отлетающих журавлей с чувством острой тоски.


*


На опушке березовой рощи — поздние крепкие грибки, подберезовики. Из молодого частого осинничка вылетел молодой тетерев-петушок. У петушка спина черная, отросли косицы. Чувство жалости и стыда за совершенное убийство и погубленную красоту.

Жестокая страсть — охота. И эту жестокость давней привычки начинаешь понимать только в старости.


*


Осенние запахи: палый лист, мокрая земля и что-то горьковатое: осина.


*


Сегодня мороз, солнце. Возвращался с охоты, мерзли уши. В лесу под ногами хрустит мерзлый лист. Дорога белая, крепкая, шаг звенит. На зеленях мерзлая земля.

Сорока засуетилась в кустах.

Небо чистое, высокое. Одно облачко легкое и прозрачное. И днем — прозрачный серп месяца.

Вода в ручье прозрачная: на дне палый потонувший лист.

Снегу бы, порошу!


*


Никогда, никогда не должно быть праздным сердце, — это самый тяжкий порок.

Полнота сердца — любовь, внимание к людям, к природе — первое условие жизни, право на жизнь.


*


Одна из насущнейших радостей на земле человека — яркая радость видеть, узнавать окружающий мир, радость передвижения и новых открытий. С незапамятных еще времен человек на земле стал путешественником. В отдаленнейшие, непостижимые нашему взору времена первобытные люди открывали и заселяли на земле плодородные, обильные растительностью долины, в поисках добычи и новых счастливых мест поднимались по рекам, заселяли высокие горы, на утлых парусных суденышках переплывали моря и океаны.

Имена первобытных путешественников забыты, но еще видны их могилы, древние жальники и курганы, высокие насыпные городища, погребенные в земле и песках древние капища и города, тайны которых нам открывают ученые-археологи...

В истории всех жизнедеятельных народов запечатлены имена великих путешественников, открывателей земель и земных богатств. Именами великих путешественников прославилась и наша раскинувшаяся на неохватных пространствах родина. Путешественниками были древние новгородцы, в далекую Индию хаживал некогда тверчанин Афанасий Никитин, оставивший нам чудесные свои записки. Храбрые груманланы — поморы — не страшились льдов Студеного моря, ныне называемого Арктикой.


*


Приехал в Карачарово.

Погода хорошая, солнце, кругом снега. В избушке тепло, но как-то особенно печально: еще острей смертельная тоска.

Ночи почти не сплю. Сколько раз был «на самом краю».

Все вокруг русское, грустное, непоправимое. Хороши зимние звезды, чист и бел снег.

Но это то, где теперь Аринушка и Аленушка. Только там покой и звездный свет.


*


Вчера солнышко и ночью звезды. А сегодня — сретенье — заметелило. Начался русский февраль — вьюжный, злой месяц. «Сколько февраль ни злися, а март ни дуйся — быть весне».

Самое тяжкое в том, что не мог, не умел дать людям того, что мог и был обязан дать. Это основной долг художника. Чувствую себя как бы растратчиком своего сердца.


*


Художник — даже с малым, но истинным талантом — не может жить только для себя. Сердце его принадлежит людям. В этом его счастье и оправдание. Даже если согрешит, собьется с пути художник — нужно ему великодушно простить. Разве не чудо: биение моего сердца слышат тысячи людей! Самый страшный, смертельный грех для художника, его окончательное падение — ложь.


*


Как разнообразно в русском языке понятие слов жалость, любовь! Желанный и любимый, жалкий, желать и жалеть. Народное слово жалеть очень мало связано с французским и церковным понятием книжного слова любовь. Народ никогда не произносил этого книжного слова. Мать и невеста о своем ребенке, о суженом говорили жаланный. И никогда не было у народа презрительного господского понятия жалкий, то есть презренный, нищий, несчастный, ни на что не способный. В народе не могли сказать жалкое положение, жалкий человек. Если жалкий, значит достоин жалости, то есть сострадания.

В словаре Добровольского слово жалость объяснено так: «Жалость — любовь, сожаление, грусть. Жалеть — любить: «Всякая матка ребеночка своего жалеет». Жалкий — ласкательное слово. «Ах, спасибо тебе, жалкий ты мой!» «Жалкий ты мой, покажи мне дорогу!» «Заходи ко мне, жалкая моя!» «Разве мы тебе не родны, не жалки!» Жалкий — внушающий к себе любовь, возбуждающий к себе сожаление. «Кто тебе жалчей? Ты жонка, ты матка!»

Так понимал слово жалость, жалкий сам народ. Вершина любви — в материнской жалости к беспомощному ребенку на ее руках. В этом смысле почитали богоматерь...


*


Добродетели так похожи, а грехи наши бесконечно разнообразны. Не по добродетелям, а по грехам различаются люди.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых евреев
100 знаменитых евреев

Нет ни одной области человеческой деятельности, в которой бы евреи не проявили своих талантов. Еврейский народ подарил миру немало гениальных личностей: религиозных деятелей и мыслителей (Иисус Христос, пророк Моисей, Борух Спиноза), ученых (Альберт Эйнштейн, Лев Ландау, Густав Герц), музыкантов (Джордж Гершвин, Бенни Гудмен, Давид Ойстрах), поэтов и писателей (Айзек Азимов, Исаак Бабель, Иосиф Бродский, Шолом-Алейхем), актеров (Чарли Чаплин, Сара Бернар, Соломон Михоэлс)… А еще государственных деятелей, медиков, бизнесменов, спортсменов. Их имена знакомы каждому, но далеко не все знают, каким нелегким, тернистым путем шли они к своей цели, какой ценой достигали успеха. Недаром великий Гейне как-то заметил: «Подвиги евреев столь же мало известны миру, как их подлинное существо. Люди думают, что знают их, потому что видели их бороды, но ничего больше им не открылось, и, как в Средние века, евреи и в новое время остаются бродячей тайной». На страницах этой книги мы попробуем хотя бы слегка приоткрыть эту тайну…

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Ирина Анатольевна Рудычева , Татьяна Васильевна Иовлева

Биографии и Мемуары / Документальное