Давно хотела тебе сказать (сборник)

На неделе перед выходными, пришедшимися на День труда, Блейки уехал в Торонто – на денек-другой, как он сказал.

– Без него как-то тихо, – заметил Артур.

– Никогда не замечала, чтобы он был большим любителем поговорить, – сказала Эт.

– Я просто хотел сказать, что к человеку привыкаешь.

– Может, неплохо бы от него и отвыкнуть, – сказала Эт.

Артур был расстроен. В школу он пока возвращаться не собирался. Ему дали отпуск до конца рождественских каникул, но никто не предполагал, что он вернется на работу к началу занятий.

– Возможно, у него свои планы на зиму, – предположил Артур.

– Возможно, у него свои планы уже на сегодняшний день. Знаете, у меня есть клиентки из гостиницы. И приятельницы тоже есть. Начиная с той экскурсии до меня все время доходят о Блейки разные слухи.

Эт не сумела бы объяснить, откуда у нее возникло желание сказать то, что она сказала. Заранее она ничего не планировала, однако слова лились легко и уверенно.

– Говорят, он сошелся с состоятельной женщиной из гостиницы.

Интерес проявил Артур, не Чар.

– Она вдова?

– Кажется, дважды вдова. Как и он сам. И оба мужа оставили ей приличные средства. Ходили слухи, что между ними что-то есть, а она так даже говорила об этом открыто. Хотя он помалкивал. Ведь он и тебе ничего не сказал, правда, Чар?

– Не сказал, – ответила Чар.

– А сегодня я слышала, что он уехал. И она следом. Уже не в первый раз Блейки выкидывает такой фортель. Мы-то с Чар помним.

Артуру стало интересно, что она имеет в виду, и Эт рассказала историю о даме-чревовещательнице, припомнив даже имена кукол, хотя, конечно, о Чар она не упомянула. Та стоически выслушала все до конца и даже добавила от себя кое-какие подробности.

– Может, они и вернутся, но, по-моему, им будет неловко. Ему, во всяком случае. Ему-то уж точно будет неловко сюда явиться.

– Почему? – спросил Артур, немного развеселившись после истории о чревовещательнице. – Кто из нас когда был против, если мужчина надумал жениться?

Чар встала и пошла в дом. Вскоре они услышали звуки фортепьяно.

В последующие годы Эт часто задавала себе вопрос: как бы она объяснила свою историю, если бы Блейки вернулся? Ибо у нее не было причин полагать, что он не вернется. Ответ прост: никаких планов у нее не было. Она ничего не продумывала заранее. Наверное, ей хотелось поссорить Блейки и Чар – подбросить Чар повод для недовольства, вызвать у нее подозрение, и неважно, что эти сплетни ничем не подтверждались. Следовало внушить Чар мысль, что Блейки способен снова повторить то, что уже сделал однажды. Эт не знала, чего именно она добивается. Наверное, смешать этим двоим все карты, поскольку ей тогда казалось, что кому-то непременно надо вмешаться, пока не поздно.

Артур поправлялся быстро, учитывая его возраст. Он вновь начал преподавать историю в старших классах, работал на полставки, пока не пришло время выйти на пенсию. Эт продолжала жить в швейной мастерской, на площади, но находила возможность приходить к Артуру готовить и убирать. Наконец, когда он стал пенсионером, она снова переехала в их старый дом, оставив свою мастерскую только для работы. «Пусть люди болтают что хотят, – сказала она. – В нашем-то возрасте».

Артур все скрипел, хотя стал слабее и медлительнее. Раз в день он прогуливался до площади, заглядывал к Эт, потом шел посидеть в парке. Гостиницу закрыли и опять продали. Одно время поговаривали, что скоро ее вновь откроют, превратят в реабилитационный центр для наркоманов, но город выступил с петицией против такой идеи, и эти планы реализованы не были. В итоге гостиницу снесли.

Зрение у Эт стало сдавать, и потому ей пришлось брать меньше работы. Она была вынуждена кому-то отказывать. Но все же трудилась каждый день. По вечерам Артур смотрел телевизор или читал. Эт в теплую погоду сидела на крыльце, а зимой – в столовой, в кресле-качалке, давая отдых глазам. Заходила к Артуру, смотрела с ним новости и делала ему горячее какао или чай.