Давно закончилась осада…

Она была большая, размером с российский серебряный рубль. И совершенно чистая. Без всяких прилипших чешуек, песчинок и темных пятен. Словно ее только что вынули из-под штампа. На одной стороне отчеканен был профиль какого-то полководца в античном шлеме и надпись греческими буквами: «ЭЛЛАДА». На другой — два кентавра. Один — крупный, с курчавой бородой, второй — тонконогий кентаврёнок-жеребенок. Они стояли рядом, но головами в разные стороны, и кентавр-мальчишка оглядывался на пожилого будто с вопросом: «Ты разрешишь мне поскакать, порезвится?»

— Ай, как живые, — восхищенно выдохнул Ибрагимка.

Фрол задумчиво сказал:

— Правду сказывали, что в Синекаменной бухте случаются чудеса… Вот, нашли все же сокровище. Теперь Савушка с Федюней богачи…

— А почему — они?! — вскинулся Макарка. — Ты ведь тоже Савушку вытаскивал! Значит, и твоя добыча! И другие помогали…

— Ох уж «помогали», — сказал Коля, вспомнив себя с котенком на руках.

— Больше всех девочка помогла, — хмуро напомнил Федюня.

Фрол усмехнулся:

— Где она, та девочка? Да ангелам золото и ни чему. Правда, Жень?

Женя рассудительно сказал:

— Савушка монету нашел. Ему и решать.

Савушка всех обвел влажными блестящими глазами:

— Вы разве забыли?! Говорили же: если золото найдем — Маркелычу на корабль!

Монету завернули в мятый, но довольно чистый Колин платок (у других, даже у Женьки платков не было). Положили в сумку Фрола, на самое дно. Фрол проверил, хорошо ли заряжен пистолет, вставил кремень. Если несешь сокровище, лишняя предосторожность не мешает.

Когда шли к городу, заспорили: хватит денег, полученных за монету, для покупки тендера. Хоть и золотая, хоть и большая, а все же одна…

— Давайте спросим у отца Андрея, — предложил Коля. — Это монах в здешнем монастыре, он вроде сторожа на раскопках. Все знает про древности…

— А не отымет этот сторож монету? — засомневался Фрол. — Вдруг скажет: казенная…

Коля уверенно мотнул головой:

— Не отнимет. Он не такой… И вообще, здесь особый случай. Ну, как сама судьба…

Решили зайти к отцу Андрею немедля. Было по пути.

Ребята остались поодаль, лишь Коля и Фрол пошли к сторожке по тропинке среди густой полыни. Навстречу шел мужчина в длинном подряснике и скуфейке. Но не отец Андрей.

— Добрый день вам, — нерешительно сказал Коля.

— Слава Господу… Далеко ли путь держите, отроки? — Монах был еще не стар, с густой бородкой и внимательными карими глазами.

— К отцу Андрею… Он дома?

— К отцу Андрею? — Монах стал смотреть мимо Коли. — А ты, стало быть, его знал?

— Почему «знал»? — упавшим голосом сказал Коля. — Разве…

Монах перекрестился:

— Царство ему Небесное. Славный был брат, добрая душа…

У Коли намокли глаза.

— Я ведь говорил ему: надо к доктору… — выдавил он шепотом.

— Да не в докторе дело, — вздохнул монах. — Брат Андрей и с кашлем своим прожил бы не мало, если бы на то Божья воля. Да вышло по иному. Две недели назад заштормило, волна прибила на шлюпке рыбаков к ближним скалам. Бросились мы спасать. Бог дал, вытащили всех, да брат Андрей не уберегся, ударило головой о камни… — Монах перекрестился опять.

У Коли все же сорвалась слезинка. Упала на босую ступню.

— Ты помолись за него, мальчик, — сказал монах.

— Помолюсь, — шепнул Коля. Фрол осторожно дышал у него за спиной.

…Нельзя сказать, что гибель отца Андрея сильно огорчила всех — незнакомый же. Только Женя сочувственно подержался за Колино плечо. Некоторое время, однако, шли молча. Потом опять, слово за слово, пошел разговор о прежнем: хватит ли денег?

— Давайте, я посоветуюсь с тетей, — предложил Коля. И стрельнул глазами во Фрола: — Не бойся, не отберет.

— А кто боится? — хмыкнул Фрол. — Только больше никому не надо рассказывать. Мало ли что…

На том и порешили. Все знали, что Татьяна Фаддеевна Лазунова — самый образованный человек в окру́ге. Она и разберется в сложном деле, и худого не посоветует.

Когда были уже у Карантинной бухты, Савушка вдруг взял Колю за рукав:

— Можно, я спрошу?

— Что, Савушка?

— Саша не может ли сшить мне воротник, как у тебя?

— Нравится?

— Страсть как нравится.

— Я ее попрошу. Небось не откажется.

— Коля, а если та девочка ангел… котенок, значит, тоже ангел?

— Не сочиняй, Савушка, — строго сказал Коля. — Котенок — это котенок…

Тендер «Котёнок»

Ветер был самый подходящий. Едва ли он дотягивал до трех баллов, но все же на синей воде там и тут вспыхивали пенные гребешки. Особенно заметны они стали, когда тендер вышел за бывшую линию затопленных кораблей. Дуло с норд-веста. Кораблик шел курсом крутой бейдевинд. Можно было слегка увалиться под ветер, взять левее, но Маркелыч не хотел слишком прижиматься к скальному берегу. Не стоит рисковать даже в малости, когда первый раз пошел с мальчишками на борту.

При крутом бейдевинде, когда ветер чуть ли не в нос, не очень-то наберешь ход. Но все-таки скорость казалось немалой — оттого, что резвые небольшие волны бежали почти навстречу. Изогнутый форштевень тендера, словно бритвой, взрезал их бурливые гребешки. Иногда на палубу забрасывало брызги.