Дажьбог - прародитель славян

А и старый казак он, Илья Муромец,
А говорил Ильюша таково слово:
«Да ай же, мои братьица крестовые,
Крестовые-то братьица названые,
А молодой Михайло Потык сын Иванович,
Молодой Добрынюшка Йикитинич.
А едь-ко ты, Добрыня, за синё море,
Кори-тко ты языки там неверные,
Прибавляй земельки святорусские.
А ты-то едь еще, Михайлушка,
Ко тыи ко корбы ко темный,
Ко тыи ко грязи ко черный,
Кори ты там языки все неверные,
Прибавляй земельки святорусские.
А я-то ведь, старик, да постарше вас,
Поеду я во далечо еще во чисто поле,
Корить-то я языки там неверные,
Стану прибавлять земельки святорусские»[635]

.

Примечательно, что инициатива расширения Святой Руси за счет покорения ближних и дальних народов исходит в этой былине не от князя Владимира, а от простого крестьянского сына Ильи Муромца, олицетворявшего собой величие и мощь нашего народа. Обращаясь от устной традиции к письменным памятникам, в той же «Повести временных лет» мы встречаем еще один пример имперского самосознания. В введении к своему бессмертному труду, отмечая, что образовавшие Древнерусское государство славянские племена были не единственным населением Восточной Европы, Нестор пытается определить, чем же они отличаются от финно-угров и балтов: «Се бо токмо Словѣнескъ языкъ в Русі. Поляне. Деревляне. Новъгородьци. Полочане. Дьрьговичи. Сѣверо. Бужане. зан сѣдять по Бугу, послѣже Волыняне. I се суть инии языцѣ. иже дань дают Руси. Чудь. Весь. Меря. Мурома. Черемисъ. Мордва. Пѣрмь. Печера. Ямь. Литва. Зимѣгола. Корсь. Нерома. Либь. си суть свои языкъ имуще от колѣна Афетова. иже живуть на странахъ полунощныхъ»[636]. — «Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидят по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, весь, меря, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы — эти говорят на своих языках, они — потомство Иафета, потому что живут в северных странах». Анализировавший данный фрагмент А. Н. Насонов показал, что Нестор использует два критерия отличия славян от соседних с ними народов: языковой, поскольку у всех восточнославянских племен, входящих в состав Руси, один общий язык — славянский, и, во-вторых, политический, поскольку те, которые «се суть инии языцѣ», это одновременно и те, «иже дань дают Руси». В этом сопоставлении Русь выступает как общность, обусловленная не только единством языка и происхождения, но и наличием у нее государственности, за пределами которого находятся другие «языки», связанные с этим государством лишь данническими отношениями. Подчеркивая имперскую суть Руси, Нестор выводит для нее двуединую формулу «народа-государства», покорившего и обложившего данью большинство неславянских народов Восточной Европы.