Дажьбог - прародитель славян

Если эти выводы верны на материале семьи, которую в подавляющем большинстве случаев Б. Хеллингер брал на глубину не более трех поколений, то тем более они оказываются значимы по отношению к целому народу. Если исключение из семейной системы просто отца или деда негативно сказывалось на судьбах последующих поколений, то тогда какой колоссальный ущерб должно было повлечь за собой исключение из родовой системы бога-прародителя, бывшего, согласно господствовавшему тогда мифологическому мышлению, ее основателем? Очевидно, что подобная психологическая травма была столь огромна, что с трудом даже поддается оценке. Косвенно о последствиях этого шага мы можем судить по тому, что его негативное влияние с большей или меньшей интенсивностью проявляется, как было показано выше, в судьбах различных поколений нашего народа вот уже на протяжении целой тысячи лет. Отречение от родных богов в 988 г. неизбежно повлекло за собой исключение из родовой системы ее исходного и потому самого важного звена, лишило всю систему целостности и устойчивости, равно как возможности свободного органичного развития и сделало ее удобным материалом для манипулирования со стороны внешних сил. Таким образом, первоистоком и причиной всех рассмотренных выше расколов в нашей истории является самый страшный в духовном плане раскол, произошедший на Руси в 988 г., разделивший народ на приверженцев христианства и тех, кто остался верен вере своих предков.

Последствия принятия чужой системы ценностей

Прямой противоположностью идеи своего божественного светоносного происхождения, родившегося в славянском язычестве, была идея первородной греховности, имеющая большое значение в христианстве. Подобно тому, как идея собственной светоносности стала плодом развития мирочувствования русского народа, идея собственной греховности явилась результатом мирочувствования еврейского народа и первоначально была присуща только ему. Однако с выходом христианства за рамки собственно еврейского народа, так и не принявшего новую религию в своей подавляющей массе, данное мирочувствование было с неизбежностью спроецировано на все остальные народы, принимавшие эту религию. Подменение идеи светоносности на идею греховности, совершенное в 988 г., и породило тот трагический фундаментальный раскол души русского народа, повлекший за собой ощущение собственной двойственности и неполноты, невозможности однозначно соотнести себя ни с одним из этих начал, порождающий беспрестанные метания между ними, продолжающиеся до сих пор. Если из язычества автоматически вытекает самоценность Святой Руси и ее народа, то при христианстве центр святости выносится за ее пределы. Необходимо осознать, что до тех пор, пока мы будем искать центр максимальной святости вне себя (напомним, что в случае с христианством этим центром является Палестина — Святая земля с центром в Иерусалиме), мы тем самым автоматически обрекаем себя на духовную зависимость. В «сниженном», уже светском варианте это предстает перед нами как поиск вовне модели своего собственного культурного и политического развития, что многократно проявлялось в нашей истории в попытках копировать чужой опыт, начиная с Византии и кончая США. Все эти попытки, пресекающие возможность свободного развития заложенных в нас начал, автоматически предопределяют нашу собственную культурно-политическую несамостоятельность и второсортность по сравнению с избранным образцом для подражания, равно как и нашу отсталость от избранного образца, продолжающего развиваться по своим собственным законам. Однако эти попытки копирования светской культурно-политическо-экономической модели были, в конечном итоге, уже предопределены тем, что наш народ смирился с копированием духовным, отрицанием своей собственной самоценности в этом, самом важном для себя отношении, что повлекло за собой копирование менее значимых сторон общественной жизни. В силу этого основной вопрос лежит в сфере духовной, если не сказать сакральной. Всем нам надлежит сделать осознанный выбор: либо вернуться на свою истинную духовную родину, либо, в лучших иудо-христианских традициях, продолжить свои скитания по бесплодной пустыне, следуя за чужими миражами до тех пор, пока не вымрет последний из нас. Никакого третьего пути у нашего народа просто нет.