Дажьбог - прародитель славян

Другой способ избрания князя, хронологически однозначно уже относящийся ко временам язычества, был применен в Чехии. После смерти своего отца этой страной управляли три сестры-волшебницы, однако, когда одну из них оскорбили, та предложила чехам избрать себе правителя-мужчину. Она назвала им имя их будущего повелителя, место, где он живет, и даже чем он занимается. Пржемысл, избранный в князья таким необычным способом, первоначально был пахарем, и, как было показано в исследовании о Свароге, данная черта генетически восходит к облику отца Дажьбога, который в одной из своих ипостасей был тесно связан с земледелием. Описав род занятий их будущего правителя, Либуша отметила и такую интересную деталь: «На этой пашне на двух пестрых волах пашет ваш князь; один из волов как бы опоясан белой полосой, голова его тоже белая, другой весь белого цвета с головы до спины, и задние ноги его белого цвета»[252]. Как видим, в языческую эпоху символика белого цвета, только что рассмотренная на примере русского царя XV в., присутствовала если не у самого первого чешского князя, то, по крайней мере, у его волшебных животных, чудесным образом исчезнувших после его избрания. Данная подробность лишний раз подтверждает глубокие истоки комплекса представлений, связанных с белым царем. Как ни интересна эта подробность, еще больший интерес представляет для нас дальнейшее описание избрания князя. Либуша, видя, что, несмотря на подробные объяснения, «послы, как бы не зная дороги, стоят в нерешительности, она сказала: «Что же вы медлите? Идите спокойно, следуя за моим конем: он поведет вас по правильной дороге и приведет обратно, ибо уже не раз доводилось ему ступать по ней».

Ходит пустая молва, а с ней ложные толки, что эта госпожа имела якобы обыкновение каждую ночь ездить верхом (к этому человеку) и возвращаться с пением петухов»[253]. Несмотря на приводимую Козьмой Пражским попытку рационалистического объяснения того удивительного факта, что конь без всадника сам собой привел посланников чехов к их будущему князю, из описания этого единичного случая явственно прослеживается языческий ритуал, генетически родственный как индийской ашвамедхе, так и территориально гораздо более близкому к Чехии обычаю западнославянского племени ран отправляться на войну, предводительствуемыми свободно идущим священным белым конем Святовита. В основе всех этих ритуалов лежит представление о тесной связи коня с богом солнца, незримо едущим на нем и указывающим следующим за ним людям верный путь. Судя по всему, представление о солярной природе коня появилось уже в период индоевропейской общности. Ведийское восхваление коня прямо говорит по этому поводу: «Из солнца вытесали вы коня, о боги» (РВ 1,163,2–3). Ираноязычные кочевники-массагеты в VI в. до н. э. объясняли эту связь так: «Солнцу они приносят в жертву коней, полагая смысл этого жертвоприношения в том, что самому быстрому богу нужно приносить в жертву самое быстрое существо на свете»[254]. Объяснение русских крестьян XIX в. отличается от предыдущего, но точно так же подчеркивает параллелизм между этим животным и дневным светилом: «Конская голова есть символ солнца, начинающего появляться над горизонтом, или, по понятию язычников, солнце, рождаясь на свет, потому что при рождении жеребенок прежде всего выставляет на свет свою голову. Таким образом, и нарождающееся солнце сначала выставляет на свет свою конскую голову»[255]. Об устойчивости этого представления свидетельствует и то, что в русских загадках солнце также описывается как жеребенок: «Сивенький жеребчик в дверь не пролезет»[256].