Даже если я упаду

Но что я сделала, так это снова встала на коньки. Лора говорит, что я как наркоманка, и она права. Я провожу на катке столько часов, сколько могу, несмотря на вечно настороженный и неодобрительный взгляд Джеффа. Но Мэгги уже ушла – она отработала положенные две недели, и с тех пор я ее не видела. Она не связывалась со мной и больше не появлялась с видеокамерой. Больно думать, что я потеряла и ее тоже. Да, я могла бы попытаться поговорить с ней еще раз, но не знаю, что бы я сказала. Я не уверена, что мне вообще есть что сказать. У меня нет оправданий моим поступкам.

Джефф все еще подыскивает ей замену, а пока сам выполняет ее обязанности – водит Берту, но, конечно, не чистит туалеты. Я даже не против того, что он маячит на льду, потому что катаюсь так, как не каталась никогда с тех пор, как ушел Джейсон.

Я работаю над хореографией и прыжками, над вращениями, дорожками шагов и комбинациями. Я не то чтобы сознательно готовлю программу для кастинга, но она вырисовывается сама собой.

Лора просит показать ей, чем я занимаюсь, и однажды вечером я привожу ее на каток. Посетителей не так много, и Джефф уже ушел.

– Это просто ради развлечения, – говорю я Лоре, зашнуровывая коньки. – Так что не жди здесь совершенства.

– Хорошо, я официально занижаю свои ожидания, – коротко кивая, соглашается Лора.

Я улыбаюсь, и мне кажется невероятным, что я снова вижу ее улыбку. И тогда я выхожу на лед, где все и всегда кажется невероятным. Мне приходится слегка изменить привычную программу тренировки, чтобы не мешать другим фигуристам, но все равно удается выполнить некоторые впечатляющие элементы, и я так чисто выполняю прыжки, что пара маленьких девочек аплодирует. Я вхожу в заклон, откидывая голову как можно дальше назад, удерживая свободную ногу вывернутой наружу, а потом хватаюсь за лезвие конька и поднимаю ногу высоко над головой, заканчивая вращением «бильман». Я не занималась растяжкой, как положено, перед выходом на лед, и моя спина протестует против экстремального изгиба, когда я пытаюсь исполнить более пяти оборотов. Но, если Лора и замечает, что я не докручиваю вращение, виду она не показывает; на самом деле она отворачивается, как только я выпрямляюсь.

– Лора? – кричу я со льда, прежде чем подойти к ней. Она поворачивается ко мне, только когда я останавливаюсь у бортика.

Ее глаза полны слез, когда она поднимает голову.

– Когда я сказала тебе, чтобы ты отсылала заявку на кастинг, я просто… думала, что, возможно, ты уже не так хорошо катаешься, как раньше.

Мой взгляд мечется между ее глазами.

– Я не за этим привела тебя сюда. – В горле стоит ком, и я говорю с трудом. – Я хотела показать тебе, что мне не нужны «Истории на льду», чтобы продолжать кататься. – Ком набухает. – Я больше не хочу участвовать в этом шоу.

Она кивает, моргая часто-часто.

– До дедлайна на кастинг остается чуть больше недели?

– Да, но…

– Ты должна отправить заявку.

На мгновение мне кажется, что она забыла, чем это может обернуться. Если меня выберут, я уеду на гастроли сразу после выпуска. В зависимости от программы шоу, я могу отсутствовать шесть, а то и восемь месяцев в году. Эта мысль ничуть не менее болезненна теперь, когда я знаю глубину вины Джейсона и когда моя семья, воссоединившись, начала долгий и трудный путь исцеления. Может быть, оттого боль даже сильнее. Я знаю, как Лора нуждается во мне, хочет меня рядом с собой, и как отчаянно нуждаюсь в ней я.

– Это больше не имеет значения. – Я пытаюсь поймать ее взгляд, но он уже скользит по льду, где катаются другие, и она делает глубокий вдох.

– Ты должна попытаться, чтобы я не чувствовала, что по моей вине закончилась и твоя жизнь.

– Это не твоя вина, – говорю я с такой силой в голосе, что Лора дергается. – Как нет твоей вины и во всем остальном. – Я повторяю ей это как заведенная с той минуты, как узнала, что она стала свидетельницей преступления Джейсона – мы все убеждаем ее в этом, – но я знаю: она все еще винит себя.

Ее взгляд возвращается ко мне.

– Но, если ты не пойдешь на кастинг, это будет моя вина.

Суббота наступает и медленно, и быстро. Стук в дверь будит меня утром, но это не мамино нежное похлопывание, а громкая барабанная дробь отца. Я выскакиваю из постели, чтобы открыть дверь, чуть не спотыкаясь, когда лодыжки запутываются в простынях, и предстаю перед папиным взором.

– Ты сегодня навещаешь брата?

Мой заспанный мозг еще еле ворочается, но я заставляю его проснуться. Всю эту неделю я старалась не думать о Джейсоне и вместо этого сосредоточиться на маме, папе и Лоре, но всегда знала, что опять поеду к нему сегодня. Я должна снова увидеть брата, посмотреть ему в глаза с полным сознанием того, что он совершил.

– Я… да, сэр.

Папа кивает и идет обратно по коридору. Я кричу ему вслед:

– А мама едет?

– Не в этот раз. – Это все, что он говорит, прежде чем спуститься вниз, оставляя меня одну. Я в недоумении смотрю на закрытую дверь их спальни в дальнем конце коридора.