Даже если ты меня ненавидишь

Придурки в погонах подталкивают меня вперёд. Спотыкаюсь об открытую банку с краской. Я её видел, но создать им лишний геморрой – отдельное удовольствие. По бетонному полу растекается жирная зелёная лужа.

– Слепошарый! – вновь пихает меня в спину самый бесстрашный.

Резко разворачиваюсь и бью его лбом аккурат чуть выше переносицы. Мент глухо стонет и теряется. На меня набрасываются ещё двое в попытке скрутить, пока их до хрена умный коллега приходит в себя, стирая пошедшую из носа кровь.

– Да не лапайте вы меня, я не сопротивляюсь! – огрызаюсь на них.

– Ты за это ответишь, выродок! – зло шипит травмированный.

– Что у вас ту… Оу, нехило, – к нам выходит начальник этих бедолаг. – Голиков, умойся сходи, смотреть страшно. Этого сразу ко мне, – кивает на меня.

Входим в его кабинет. Взмахом руки мне указывают на стул.

– Наручники с этого чудовища снимите, – приказывает подпол.

– Вы уверены, товарищ подполковник? Он же неадекватный! – подаёт голос один из его людей.

– Данте, ты же не совсем отбитый, чтобы накручивать себе срок? Одно нападение на сотрудника у тебя уже есть. За меня больше дадут.

– Он сам нарвался, – выдаю фейспалм и кручу головой вправо-влево, разминая шею до хруста в позвонках. – Если что, я могу встречку накатать, – намекаю на свою разбитую губу.

– Будем считать, что в этой части мы с тобой договорились. Снимай браслеты, – командует своему.

За спиной раздаётся щелчок, шаги, и в кабинете мы остаёмся один на один с подполковником Рагозиным.

– Итак, Даниил Александрович Тимирязев, – растягивая слова, мент лениво бросает на стол моё личное дело. – Третий раз у нас за последние два месяца.

– Скучаю… – скалюсь разбитыми губами.

– Я так и понял, – хмыкает он. – Поэтому каждый раз повод посетить нас становится всё интереснее и интереснее. Хулиганство, драка, теперь вот поджог.

– Ложь чистой воды и фантазии твоих оперов, – улыбаюсь шире.

– Тебя взяли на месте пожара. А твои дружки сбежали.

Довольный такой, аж бесит!

– Кстати, а ты чего с ними не рванул? – интересуется Рагозин.

– А смысл? – пожимаю плечами, лениво сползая по спинке стула в расслабленную позу. И теперь, приятно скрипнув зубами, бесится подпол. – Я ни в чём не виноват. Докажешь обратное? – с вызовом смотрю ему в глаза.

Мужика аж передёргивает всего. Взгляд тяжелеет, челюсть напрягается и рука, лежащая поверх моей папки, сжимается в кулак.

– Слышь, ты! – взвинчивается он. – Борзота! – лупит кулаком по столу. – Вы влезли в частное домовладение. Это уже статья!

Закатываю глаза. Тоже мне, напугал. А то я не знаю, как это решается.

– Если это всё, что ты можешь мне предъявить, товарищ подполковник, то я пойду. Меня дома заждались.

– Не так быстро, Тимирязев. Придётся тебе у нас ещё задержаться. Сейчас приедет хозяин дома с адвокатом. Напишет заявление.

– Мне ему ручку подержать? – ухмыляюсь.

– Лейтенант! – рявкает Рагозин. – Забери его в камеру! Пока я ему ещё пару узоров на рожу не добавил. Сукин сын! Ничего не боится!

– Боятся, товарищ подполковник, те, кому есть что терять, – поднимаюсь, пока лейтенант опять не начал меня лапать.

– Свобода? – хмыкает он.

– Я вот здесь, – делаю из пальцев пистолет и прижимаю к своему виску. – Всегда свободен.

– Ничего. Посмотрим, как ты заговоришь, когда Калинин приедет, – слишком внимательно смотрит на всё ещё закрытую папку с моим делом.

Мля, день этот через задницу начался с самого начала! И сидеть мне здесь долго нельзя, у меня вечером бой в «Клетке». Туда ещё надо добраться. Ставки собраны, бабки никто клиентам не возвращает. Надо отработать.

Уперевшись затылком в стену, сижу в камере и прикидываю, как выпутываться из дерьма, в которое я встрял. Вытаскивать меня некому. Я давно уже сам по себе. Лет с десяти меня воспитывали улица и тренер. И если во мне осталось что-то человеческое, то это только его заслуга. Но каждый раз выходя на ринг, я начинаю сомневаться в том, что оно там осталось…

– На выход! – раздражающее эхо бьёт прямо по мозгам.

Поднимаюсь, выхожу из своей клетки.

– Молись, Данте. Там Калинин приехал, – шипит мне в затылок осмелевший лейтенант.

Прохожу всё по тому же коридору. Пара стажёров вместе с уборщицей оттирают с пола разлитую мной краску. Криво ухмыльнувшись, вхожу в кабинет Рагозина. На входе меня тормозит охрана пострадавшего от пожара бизнесмена. Снова лапают. Да что б вас!

– Р-р-руки, – рычу, скалясь на мужика в кожаной куртке. – Ещё раз тронешь меня, сломаю, – обещаю ему.

Не верит, пытаясь залезть в карманы свободных штанов. Перехватываю в болевой, выворачиваю, ставлю на колено. Все в кабинете подрываются со своих мест.

– Сказал же, сломаю, – давлю сильнее, останавливаясь за мгновенье до перелома.

Второй охранник реагирует слишком медленно. На нашем ринге его бы уже убили. Мужик в дорогом костюме поднимает вверх руку, останавливая своего человека. Заинтересованно смотрит на меня.

– Ломай, обещал же, – говорит он.

– Игорь Саныч… – хрипит уёбок, не понимающий словами.

Но «Игорь Саныч» смотрит исключительно на меня. Рагозин нервничает, жестами пытается показать мне, чтобы я отпустил охранника бизнесмена.