Даже если ты уйдешь (СИ)

— А он и детей лечит? — удивилась Эсми.

— Да, с четырех лет.

— Ясно. Я тогда там посижу, — она указала на диванчики у окна, и девушка кивнула.

Эсми осмотрелась и отметила, что дизайн клиники хороший: все стильно, со вкусом, нет ощущения, что ты в типичной больничке. Выбор места ей тоже был понятен: в “Маленьком Нью-Йорке” живут состоятельные люди, и надо соответствовать.

Через пять минут из кабинета Мамедова вышла женщина с маленьким сыном на руках. Он хныкал и обнимал маму за шею.

— Можете зайти, — сказала администратор Эсми.

Она вновь дала себе установку вести себя непринужденно и спокойно. Дай Аллах, чтобы хватило еще двух-трех процедур и она с ним распрощается.

— Здравствуйте! — поздоровалась она, войдя в кабинет.

— О, Эсми! — Муслим встал из-за стола. — Проходите, садитесь сразу в кресло. Как вы себя чувствуете?

— Намного лучше, спасибо, — ответила она ровно.

— Вы вчера быстро уехали, — заметил он и принялся надевать перчатки.

— Устала. Да и дети одни дома, — Эсми положила руки на колени и пожалела, что надела сегодня трикотажное платье с высоким воротником.

Муслим придвинулся к ней на всё том же крутящемся стуле и включил фонарик на рефлекторе.

— Моя дочка тоже меня ждет с работы, а я только к восьми приезжаю, — он набросил на нее одноразовую накидку и вложил ей в руки стальную лодочку.

— Да, я слышала, вы вчера говорили, что жена в командировке.

— Я не женат, — ответил он спокойно.

Эсми хотела сквозь землю провалиться, и сердце как назло забилось учащенно, когда он взглянул на нее. Ей показалось, что он улыбнулся через свою голубую маску…или же это улыбнулись его глаза.

— А, — только и смогла выговорить Эсми.

— Я в разводе. Пока мама Лейли в отъезде, дочка живет со мной, — объяснил он взяв в руки медицинский шпатель.

— Я тоже разведена, — ляпнула она и тут же пожалела.

— Хм…Давно?

“С какой целью он интересуется?” — подумала Эсмигюль, но вслух сказала совсем другое:

— Десять лет.

— Понятно. Открывайте рот, — велел он, когда пациентка подчинилась, доктор нажал на язык прибором и внимательно все осмотрел. — Лучше, чем вчера. Полоскали?

— Полоскала.

— Отлично.

— Ели что-нибудь до процедуры?

— Нет, — помотала головой Эсмигюль.

— Тогда начнем.

Муслим включил аппарат, достал свой “шланг”, как его вчера окрестила Эсми. На этот раз она ничего не комментировала, а смиренно ждала окончания не самой приятной процедуры. Но когда все стихло, а вошедшая медсестра забрала у нее лоток, пациентка вздохнула с облегчением. Да и горло уже не так болело благодаря доктору.

— Не вставайте. Я обработаю вам горло.

Он встал и подошел к столу с приборами и лекарствами. Она же смотрела на его широкую спину, наблюдала за движением сильных рук, а в том, что они сильные, она не сомневалась. Стоило признать: Муслим понравился ей, не просто, как врач, но как мужчина. Однако показывать это, тем более, делать какие-то шаги Эсми не собиралась и решила придерживаться выбранной еще прошлой ночью политике. Потому что жить так намного проще.

— Открываем, — скомандовал он, затолкал спицу со смоченной в коричневый раствор ватой, и прошелся ею внутри. По горлу растекся неприятный, редкий вкус лекарства, похожего на раствор Люголя. Эсми поморщилась, прикрыв ладонью рот.

— Немного неприятно, но быстро пройдет, — доктор снял маску и теперь Эсмигюль могла точно увидеть, что он улыбается. Только чему?

— Спасибо. Может, вы все-таки разрешите мне заплатить? — спросила, посмотрев на него снизу.

— Нет. И кстати, в десять к вам приедет человек, заделает дыру, повесит картину, — он протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кушетки. Эсми не ожидала — она ведь и сама могла, но все равно коснулась его теплой ладони и тут же поняла, что сплоховала. Ее словно током ударило, и высокий разряд прошел через все тело, запустив что-то в сердце. Поднявшись, Эсми вытянула длинные, тонкие пальцы и без задней мысли прошлась ими по приятной ткани платья в районе бедер.

— Отлично. Спасибо, — уголки губ задрожали, когда он снял с головы свой аппарат и положил его на стол.

— Еще три процедуры и я перестану вас мучать.

— Значит, все-таки нужно пять? — вздохнула Эсми.

— В вашем случае — да.

— Надо, так надо, — кивнула Эсмигюль. — Но уже сейчас мне намного лучше.

— Рад слышать, — подобие улыбки появилось на его сосредоточенном лице. Эсми поняла, что занимает его время и решила не задерживать очередь.

— До свидания, Муслим, — в кабинет снова вошла молодая медсестра и Эсмигюль даже обрадовалась этому.

— Всего доброго. Будем на связи по поводу ремонта.

— Конечно, — непринужденно улыбнулась на вышла в коридор.

Как только за ней закрылась дверь, он выдохнул. Как же тяжело теперь лечить ее, зная, что она свободна. Десять лет в разводе…столько же, сколько и он. Традиционный брак, устроенный родителями, должен был стать крепким и долговечным, потому что объединялись две хорошие семьи. Девушку с красивым звучным именем Севиль сосватали, когда ей было 16, а ему 22. Через два года поженились. Через шесть — развелись.