Даже если ты уйдешь (СИ)

— Скажем. Скоро, — она поцеловала его в шею, чтобы задобрить, зная, что это запрещенный прием. Муслим же не стал ходить вокруг да около, а ловко схватив ее, положил на себя и впился в чувственные, бледно-розовые губы. Слова уже были лишними, оба хотели одного и потому стремительно понеслись к звездам.

Сначала руки Муслима блуждали по ее спине. Языки сплетались в бешеном танце, доводя до греха. После она сама отстранилась, задышала учащенно и посмотрела томным, полным обожания взглядом в его глаза, окутанные туманной поволокой. Заискрило. Муслим подался вперед, и придерживая ее сильными руками, проложил дорожку из поцелуев от шеи до любимой груди. Мелкая дрожь прошлась по ее телу, когда он захватил ртом упругий ноющий сосок, а выпустив, приласкал его кончиком языка. Затем перешел на другой, пока Эсми кусала губы, постанывала и царапала ногтями его затылок.

— У меня нет… — тяжело дыша, предупредил он. — Та упаковка была последней. Прости.

— Ничего страшного. Я все равно хочу перейти на таблетки, — быстро прошептала она, подгоняя.

Муслим усадил ее на себя, а она уперлась ладонями в его грудную клетку и задвигалась, прикрыв глаза от удовольствия. Его руки сжимали тонкую талию, затем скользнули вверх и накрыли полушария. Поняв, что она устала, но уже на грани, он перехватил инициативу и несколькими сильными толчками привел ее к разрядке. Упав на Муслима, Эсми тяжело дышала и лежала с закрытыми глазами

— А ты? — спросила она.

— Сейчас…

Они поменялись местами, но мужчина все сделал сам, потому что был без защиты и не хотел рисковать. Эсми долго смотрела в его пронзительные глаза, выводя пальцами белый узор на плоском животе. И он от этого зверел еще больше.

Через несколько минут она, свеженькая, собранная, одетая в черные брюки и шелковую кремовую блузку, поправляла макияж перед зеркалом в прихожей. Дверь в ванную открылась Муслим вышел в прихожую в одном полотенце, повязанном н бедрах. Эсми покосилась на него и застыла с помадой в руках.

— Ну неет, — выдохнула она, когда он направился к ней — высокий, широкоплечий, с темной полоской волос, тянущихся от груди к паху.

— Что нет?

— Не надо на меня так смотреть, — она вновь повернулась к зеркалу, прошлась блеском сперва по верхней губе, затем по нижней.

Но он не послушал, встал сзади, взял Эсмигюль в плотное кольцо, придавил к себе и вдохнул запах ее пышных волос.

— Ты куда? — спросил он, глядя в зеркало.

— В цех.

— Я вернусь в клинику. Когда теперь увидимся?

— Даже не знаю. Сейчас каникулы, в субботу детей заберет отец, а ты будешь с дочкой. Всё как всегда.

— С этим надо что-то делать. Решайся.

Она хотела ответить, попросить еще немного времени, но зазвонил телефон в сумочке, и Эсми потянулась к ней и достала мобильный. На экране высветился номер дочери. Муслим тоже это увидел, отпустил ее и пошел в спальню.

— Да, доча?

— Мам, — всхлипнув, позвала Ситора. — Ты только не волнуйся, но мы с Руфиком едем на скорой в больницу.

Ох уж это ее: “Ты только не волнуйся, но”. Сколько раз она это слышала и, казалось, была готова ко всему. Но точно не к этому. Тошнота резко подступила к горлу, в ушах появился страшный гул.

— В какую больницу? Что случилось?

Муслим озадаченно выглянул из комнаты. Их взгляды встретились.

— Мы катались на самокатах. Руфик с Лейли были на одном и…я не знаю, что случилось, — сбивчиво объясняла она. — Наверное, поймали камень. Они не успели сбавить скорость. Руфик ударился головой и потерял сознание. Я вместе с ним на скорой.

— Он пришел в себя? — дрожащим голосом спросила Эсми.

— Пришел. Говорят, у него перелом.

— А Лейли? Что с ней?

Эсмигюль посмотрела на Муслима и увидела, как он мгновенно почернел и грозно навис над ней свинцовой тучей.

— Что с моей Лейли? Где она? — прорычал он.

— Мам, это кто там? — испугалась плачущая Ситора.

Эсми опустила трубку и сдавленно произнесла:

— Лейли с Руфатом упали с самоката. Их везут в больницу.

Глава 23. Твоя дочь и мой сын

Муслим давил на газ и крепко сжимал руль. Старался держать себя в руках, успокоиться, но неведение убивало. Еще дома он пытался дозвониться до дочери, но все без толку — она не брала трубку. Тогда Эсмигюль набрала Ситоре и спросила, почему Лейли не отвечает и где она сейчас.

— Я не знаю, — шмыгнула девочка. Эсми вывела ее на громкую связь. — Сначала приехала одна скорая, посмотрела их и тут же вызвала вторую бригаду для Лейли. У нее, кажется, тоже перелом.

Эсми снова бросила быстрый взгляд на Муслима, стиснувшего губы до бледной, почти прозрачной нити.

— Что было потом?

— Руфик очнулся. Лейли была в сознании. Но они уложили их на носилки и увезли.

— Ситора, передай телефон фельдшеру.

Они быстро переговорили с медиком, выяснили, какие травмы у детей и в какую больницу их везут. Сразу же сорвались туда, оставив машину Эсми у дома Муслима. И вот теперь, сидя на пассажирском сидении, она звонила с телефона Мамедова его дочери, но по-прежнему слышала одни гудки. На светофоре он попросил мобильный и одной рукой быстро нашел нужный контакт и приложил трубку к уху.