Даже хороших драконов наказывают (ЛП)

— Это зовется отсевом слабых, — рявкнул его брат, атакуя. Но Джулиус привык к скорости Джастина, а она была куда выше, и он легко отпрыгнул, поднялся по стене и посмотрел на злого брата почти с жалостью.

— Это зовется тратой, — он покачал головой. — По твоей логике, любой, кто проигрывает, бесполезен, но поражение — часть жизни. Никто не побеждает во всех сражениях. Проигрыш — цена за попытку, и этого нельзя стыдиться. За это не должны наказывать смертью.

— Мы должны принимать неудачников? — прорычал Грегори. — Превозносить слабых?

— Почему у тебя все черно-белое? — фыркнул раздраженно Джулиус. — Я не говорю, что нужно превозносить слабых, но и не говорю, что их нужно убивать. Я говорю, что все мы в чем-то слабы, а в чем-то сильны, и наш клан целиком куда сильнее, когда мы работаем вместе, чтобы закрыть слабости других своей силой, а не выбрасываем любого дракона, который не подходит под узкое определение «силы». Это не сложно.

Грегори оскалился, но Джулиус вонзил когти глубже в камень, склонился и хмуро смотрел на грозного брата.

— Мы в одной команде! — закричал он. — Каждый дракон — долгосрочное вложение, но Бетезда выбрасывала нас ради кратковременной выгоды. Любой инвестор скажет тебе, что это глупая стратегия. Подумай, насколько сильнее был бы наш клан, если бы матушка не потеряла первые две кладки, кроме Боба и Амелии, пока побеждала своего отца. Или насколько лучше было бы наше положение, если бы Амелия осталась тут и работала своей магией для нас, а не сбегала постоянно в другие измерения, чтобы ее не убила ее мать с паранойей, — он покачал головой. — Мы потратили так много из-за преследования такой силы, и ради чего? Большого клана, которому нужна постоянная угроза насилия, чтобы работать. Разве это сила?

В ответ Грегори выстрелил в лицо Джулиуса залпом огня. Вблизи уклониться было сложнее. Но он справился, хотя потерял хватку на камне в процессе, свалился со стены и поймал себя крыльями.

Этого и ждал Грегори. Как только Джулиус оказался не на горе, он наполнил воздух своим огнем, заставляя Джулиуса убегать дальше от укрытия горы. Но, хоть Джулиус не был самым сильным или грациозным летуном, он был все еще вторым в их кладке по скорости после Джастина. Этого было мало, но он смог увернуться от атак Грегори. Это вывело из себя его брата.

— Замри! — взревел он, терзая воздух когтями, пытаясь поймать Джулиуса за хвост. — Ты не понимаешь? Ты уже мертв. Мелочь со дна кладки мелочей. У тебя нет шансов против меня, и никто не спасет тебя. Смотри, — он кивнул на гору, которая была теперь ужасно далеко за ними. — Весь клан смотрит на твою смерть, и никто из них не поднимет и коготь, чтобы помочь тебе. Ты проиграл, Джулиус. Сдавайся.

Джулиус не мог видеть, что было в темных окнах горы, солнце светило ему в глаза, но он знал, что Грегори говорил правду. Как всегда, он ощущал взгляды драконов на себе, они следили за каждым его движением с холодной расчётливостью, какой инстинктивно владели все драконы, кроме него. Но осознание, что за ним наблюдали, не произвело эффект, на который надеялся Грегори.

До этого Джулиус думал о том, как не умереть. Теперь у него были зрители, и выживания было мало. Он отчаянно старался убедить всех глядящих драконов, что насилие было ошибкой. Если Грегори победит его, они увидят, что мощь все еще решала все проблемы. Если он проиграет сейчас, Совет рухнет, и вся его работа, вся боль и страдания, которые он принес всем, особенно Марси, будут напрасными.

С осознанием этого Джулиус ощутил, как паника выживания угасла. Желание биться или бежать осталось, гремело в его груди, но уже не было главным инстинктом, ведь впервые в жизни Джулиус хотел победить. Он хотел показать миру, что он был прав, что все, что он говорил, было не просто банальностями и горячим воздухом. Если он хотел доказать, что компромисс и работа вместе были сильнее насилия драконов, то ему нужно было сделать это. Здесь. Сейчас. И это не могло произойти, если он спасался бегством.

Правда ударила его, как кулак. Джулиус перестал убегать. Он повернулся в воздухе, взмахнул крыльями и спокойно посмотрел на брата, который тоже остановился.

— Что ты делаешь? — прорычал с подозрением Грегори.

— То, что ты просил, — ответил Джулиус. — Я замер.

— Почему?

— Мне надоело убегать, — Джулиус гордо поднял голову.

— Ты будешь биться? — спросил он, зеленые глаза загорелись.

Джулиус покачал головой.

— Я не буду с тобой биться.

Грегори ощущал подозрения, но Джулиус не мог его винить. Если бы он был на месте Грегори, он тоже не поверил бы ему. Но он говорил правду, и ему нужно было заставить его злого брата поверить в это.

— Я не пытаюсь тебя обмануть, — серьезно сказал он, поднял лапу и убрал когти, показывая, что был без агрессии. — Но я не буду с тобой биться. Ты — мой брат, а семья не должна убивать друг друга. Потому я создал Совет. Ситуации, как это, глупые и неправильные, и нас не должны заставлять участвовать в них.

— Думаю, ты не понимаешь, — прорычал Грегори. — Никто не заставляет меня убить тебя. Я хочу убить тебя.