Даже не думай соблазнять

Это ведь несложно? Просто дать то, что она хочет. Поспать. Ему все равно нужен этот час сна, потом он сможет соображать гораздо лучше. Она нырнула под одеяло и отодвинулась, оставляя ему место. Он забрался в кровать и натянул одеяло на обоих. Стелла слишком далеко. В конце концов, раз уж он отлынивает от работы, то, по крайней мере, будет обнимать ее. И он притянул ее к себе.

– Вот. – Теперь его подушка пахла лавандой. Пахла ею. Вся эта ситуация сводила с ума. Ну почему она такая красивая, невозможно милая? Почему заставляет его хотеть ее так сильно, а он не может заставить ее хотеть так же?

– Счастлива?

– Да. А ты?

Все так запуталось. Но едва он почувствовал, как она свернулась около него, ощутил ее сердцебиение на своей груди…

– Да. – Бобби переплел их пальцы и крепко обнял Стеллу.

Видит бог, именно это он имел в виду.

Словно откуда-то издалека раздался звонок телефона.

Стелла хотела проигнорировать его, вспоминая, была ли когда-нибудь счастливее, чем сейчас. Бобби здесь, его твердая грудь мягко приподнималась под ее щекой. Мир подождет еще немного. Звонок раздался снова. На этот раз она резко села, чувствуя, как страх зашевелился в груди.

Отец.

– Что, – пробормотал Бобби.

– Ш-ш-ш, не говори ничего. Даже не дыши! Привет, па.

– Где ты?

Стандартное приветствие отца.

– В Америке. А где ты?

Стандартный ответ дочери.

– Я в Нью-Йорке. Тебя нет дома.

Стелла нервно сглотнула, отчего ощущение страха только усилилось. Он искал ее там? Они не виделись два года, ради всего святого. Что это значит? Он узнал о ребенке? О Бобби? Приказал следить за ней?

Желудок окаменел. Стеллу охватил ужас, она даже чувствовала его привкус. Ясное дело, рано или поздно он все узнал бы, но она хотела контролировать разговор, а не быть застигнутой врасплох, как сейчас, постаралась унять панику. Если бы следили, он бы знал, где она сейчас. Тем не менее ничего хорошего этот звонок не предвещал. Бобби гладил ее волосы, что помогло взять себя в руки.

– Это правда. Я сейчас у друзей. День благодарения и все такое.

– Хм. А Мик? Он не берет трубку.

Славный старина Мики. Без сомнения, сидит сейчас в своей комнате в отеле, уставившись на телефон, и, вероятнее всего, выслушивает злобные сообщения. И не берет трубку, потому что пообещал Стелле. Ни слова о ребенке и Бобби.

– Он со мной.

– Для него же лучше, если так.

Эти слова застали врасплох. Словно отец хотел защитить ее? Такое возможно?

– Говоришь, заходил ко мне?

– Да. Мне нужно, чтобы ты сопровождала меня на мероприятие через две недели.

– В прошлый раз из этого ничего путного не вышло. У тебя нет подружки?

Стелла поняла, что зашла слишком далеко.

– Сколько можно повторять: у меня не может быть никакой другой женщины после твоей матери.

Чувство вины затопило ее. Он много раз говорил ей об этом. Она сбилась со счета, а ведь должна бы радоваться тому, что отец по-настоящему любил мать. Может быть, не всегда знал, как это показать, но его преданность остается неизменной в течение всех этих лет. Стелла не радовалась. Всякий раз отец словно напоминал дочери, что в его сердце есть место лишь для одной женщины. И это не Стелла.

– Прости, па.

– Так вот, меня пригласили на бенефис в Нью-Йорке, там же будет модный показ или какая-то ерунда типа того. Ты будешь меня сопровождать.

– Но ты ведь ненавидишь моду, даже на мой бутик не готов выделить первоначальный капитал.

– Мне до фонаря вся эта мода, а твой магазин – идиотская затея. Не представляю, чтобы хоть кто-нибудь носил то, что ты там придумываешь. Я видел кучу школьников, у которых вкус гораздо лучше, чем у тебя.

Стеллу передернуло. Она и раньше это выслушивала, давным-давно поняла, что бесполезно перечислять тех, кто заказывает ее модели. Для отца они всегда будут пустой тратой времени.

– Это хороший пиар. Бенефис пройдет в поддержку сирот, или больных СПИДом, или чего-то там еще, за что так выступают либералы. Против меня выступали в Голливуде из-за того, что я защищаю традиционный брак. Некоторые люди думают, что у меня нет сердца.

Больше Стелла не могла это выносить, сжавшись в комочек.

– Да?

Бобби положил ей руки на плечи, поглаживая и давая знать, что он рядом.

– Это будет через две недели. Одевай все, что вздумается, главное, чтобы ты была прикрыта, мне все равно. Лишь бы люди не говорили, что дочь Дэвида Кейна выглядит как шлюха.

Ну конечно, ему все равно. Меньше всего на свете его волнует ее творчество. Бессердечный. Иного слова не подберешь.

– Две недели?

Ей нужно сделать кучу вещей: получить результаты теста, встретиться с семейным адвокатом. Они не виделись два года, а отец хочет, чтобы она за две недели поменяла планы. Хотя можно считать удачей то, что он вообще предупреждает заранее.

– Скажи, что ты сверишься со своим расписанием, – шепнул Бобби и кивнул в подтверждение своих слов.

– Мне нужно свериться с расписанием. Я дам тебе знать. – Она сделала это. Хоть и маленькая, но победа.

– У тебя нет вариантов, Стелла. Либо ты пойдешь, либо…

Он произнес ее имя, словно ругательство. Она чувствовала себя в квартире в первое Рождество без мамы одинокой, ненужной, нелюбимой.