Де Бюсси и инфанта

Меня, естественно, интересовали попытки плыть на запад. Несхожесть миров заставляла сомневаться во всём, действительно ли неизвестный доселе Новый Свет находится на нужном месте, нет ли каких-то препятствий – Саргассова моря на половину Атлантики, сплошных рифовых барьеров, да мало ли… Вдобавок у меня не будет возможности организовать медленную конкисту, сначала осваивая острова, как Колумб, потом захватывая Мексику, как Кортес и, наконец, вырезая инков, как Писарро. Тем более я неплохо представляю, где Мексика, Куба, Гаити. Но про инков не знаю почти ничего, это где-то на Тихоокеанском побережье. Зато именно у инков был получен самый полновесный урожай золота. Грабить – так сразу и по-крупному, американское золото нужно в Старом Свете.

Двухэтажная ратуша неподалёку от собора Святого Лоуренса явно относилась к временам до бурного роста города, она была тесной, неудобной, с узкими лестницами, здесь толпилась масса народа. К появлению пенсионария я уже усвоил – на коридорах власти церемониться нельзя. Кулаки и локти значат больше, чем аргументы. Каждый раз я таскал с собой всю команду, приученную прокладывать дорогу. В Лувре мы нарвались бы на десяток дуэлей, здесь же получали толчки и пинки в ответ. К ван Олденбарневелту я продрался, только когда Ногтев и Альфредо с солдатами оттеснили очередных просителей и заняли место у дверей, обнажив клинки; лейтенанта я утянул внутрь, нуждаясь в нём как в переводчике.

Пенсионарий глянул на нас испытующе, но без особой теплоты в глазах, даже когда я извлёк (впервые, кстати, за всё время вояжа на север) мандат с печатью Генриха Наваррского.

– Любопытно. У протестантов юга Франции те же проблемы, что и у нас – борьба с жадными и никчемными католиками. Но мы разделены с Гасконью католическим севером Франции и Южными Нидерландами. Не представляю, чем можем быть полезны друг другу. Не говоря о том, что искренне удивлён вашим выбором переводчика – католика и испанца.

Олденбарневелт в силу дипломатического навыка говорил ровным тоном. Тем не менее, слова «католик» и «испанец» прозвучали в его устах ругательствами. К тому же он сносно владел французским, и ненужное присутствие дона Альфредо только усложнило переговоры. Но выдворять его – означало потерять лицо, и я продолжил:

– Прошу заметить, ваша честь, я также католик, как и мой сюзерен герцог Анжуйский, ближайший соратник гугенотского короля. Нас всех объединяет или наоборот разъединяет не религия, а политический интерес.

– Довольно смелое заявление для последователя Рима.

– Я наберусь смелости и дальше развить это суждение. Протестанты, где они находятся в большинстве, не насаждают кальвинизм и лютеранство насильственно, а именно католическим властям свойственны крайности. Гугенотам Гаскони выгодна независимость Нидерландов, объединённых вокруг Голландии, Филипп II лишится главного алмаза в своей короне и ослабеет, а именно от него исходит опасность югу Франции. После этого Париж окажется в протестантских тисках, в прусских землях преобладает лютеранство, через пролив – протестантская Англия. Королю, кто бы ни находился на французском престоле, придётся ещё более смягчить политику.

– Это ясно и без столь пространных рассуждений. Вы предлагаете гасконские войска для войны за свободу Нидерландов? – пенсионарий откинулся в массивном кресле, солидном и строгом, как вся обстановка кабинета, выдержанная в тёмно-коричневых и чёрных тонах. В моду входило чёрное дерево из колоний.

– Не могу предлагать невозможное. Французские войска на вашей стороне – это прямой повод к вторжению. Испанская армия по-прежнему остаётся самой сильной в мире, невзирая на отдельные неудачи. Просто она слишком уж рассеяна по Европе.

Дон Альфредо, терпеливо молчавший, одобрительно и шумно выдохнул, когда прозвучала единственная фраза, тешащая его испанское самолюбие. Если называть вещи своими именами, он – дезертир. Но даже дезертир гордится покинутой им армией, если она – испанская!

– Тогда я не вижу предмета для беседы, – развёл руками голландец.

– А до него ещё речь не дошла. Нидерландам нужно выиграть войну за независимость, Гаскони – за религиозную терпимость. Война – это деньги, большая война – большие деньги. Я предлагаю добыть денег, чтобы с лихвой хватило на эти две победоносные войны. Прошу вашего внимания.

Кусок искусственно состаренной телячьей кожи с рисунком Западной Европы, Западной Африки и куска Америки от Мексики до Бразилии, естественно – по памяти и с чудовищным искажением пропорций, был обожжён по краям, облит едкими веществами и в верхнем правом углу продырявлен пулей. Не лучше выглядел и сопроводительный текст по-русски, содержащий заумные фразы о злате за далёкими морями и лесами.

Реакция пенсионария удивила даже дона Альфредо.

– Фальшивка. Но чрезвычайно правдоподобная. Чертовски!

– Почему вы так решили? – полюбопытствовал я, стараясь скрыть разочарование, что меня так быстро раскусили.