Де Голль

Ценой невероятных усилий дивизии де Голля удалось остановить под Абвилем наступление немцев^{122}. Свой штаб полковник расположил в небольшом особняке в местечке Юппи. Командир занимал отдельную комнату. Он оценивал обстановку, принимал решения, отдавал приказы и распоряжения, отправляя с ними связных адъютантов. Ни минуты покоя. Ночью де Голль мог только немного вздремнуть в кресле, вытянув ноги, обутые в кожаные сапоги. Полковник много дней не снимал одежды. Чтобы чуть-чуть расслабиться, он лишь расстегивал ремень на своей каске танкиста и воротник пятнистого комбинезона. «Сейчас у нашей дивизии временная передышка, — сообщал де Голль жене 27 мая, — я все время думаю о тебе и о детях. Пусть Филипп и Элизабет напишут мне хоть словечко»^{123}.

За проявленное мужество в конце мая де Голль был произведен в бригадные генералы. Французский главнокомандующий генерал Вейган, сменивший 20 мая на этом посту Гамелена, отметил командира 4-й бронетанковой дивизии в приказе по армии: «Замечательный, смелый и инициативный руководитель. Атаковал сильно укрепленный мост к югу от Абвиля, сломил сопротивление немцев, продвинулся на 14 километров в глубь неприятельских линий и захватил несколько сот пленных и значительное военное имущество»^{124}.

Достигнутый под Абвилем успех оказался недолгим. Немецкие войска наступали по всей линии фронта. Французы не смогли противостоять их натиску. Де Голль держал жену в курсе своих дел и делился с ней своими мыслями. 2 июня генерал пишет Ивонне: «После 15 мая я спал только три ночи. Но сейчас важно лишь одно: спасать Францию. Милая, обнимаю тебя всей моей любящей душой»^{125}. 5 июня де Голль уже с тревогой подчеркивает: «Я вижу, что новое усилие врага очень серьезно. Я еще питаю надежды, что оно не будет для нас таким ужасным, как первое, и все же можно предположить, что оно опять плохо кончится»^{126}.

В тот же день Поль Рейно переформировал свой кабинет. Он назначил де Голля заместителем военного министра. 6 июня за ним на фронт прислали машину, и он отбыл в столицу. Перед отъездом де Голль быстро попрощался с подчиненными офицерами и снял с головы каску танкиста. В Париже его ждала другая форма — кепи бригадного генерала с двумя звездами и новые испытания.

7 июня де Голль прибыл в военное министерство на улице Сен-Доминик рядом с дворцом Инвалидов. Он занял полагающийся ему кабинет, куда привез свои бумаги и некоторые дорогие его памяти вещи. В тот же день генерал встретился с Рейно и понял, что глава правительства, несмотря на большие неудачи французской армии на фронте, намерен продолжать войну. Тем не менее в кабинете министров царили пораженческие настроения. В его состав был введен маршал Петэн, сторонник перемирия с Германией. Рейно объяснил, что был вынужден считаться с единственным маршалом Франции. Главнокомандующий генерал Вейган полностью солидаризировался с Петэном.

Рейно поручил де Голлю лететь в Лондон, чтобы встретиться с премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем и добиться от него новой военной помощи. Перед отъездом генерал успел повидаться с сыном. Де Голль знал, что жена с Анной по его настоянию уже покинули Коломбэ, которое могло оказаться в тылу врага. Они отправились в Бретань к одной из теток Ивонны. Генерал хотел, чтобы Филипп и Элизабет срочно покинули Париж и присоединились к матери.

9 июня де Голль прибыл в Лондон, где на Даунинг-стрит его принял Черчилль. Это была их первая встреча. Премьер-министр Великобритании произвел на генерала большое впечатление. «Черчилль, — отмечал де Голль в своих мемуарах, — показался мне человеком, которому по плечу самая трудная задача, только бы она была при этом грандиозной. Уверенность его суждений, широкая эрудиция, знание большинства проблем, стран, людей, о которых шла речь, наконец, огромный интерес к военным вопросам проявились в ходе беседы в полной мере. Кроме всего прочего, по своему характеру Черчилль был создан для того, чтобы действовать, рисковать, влиять на ход событий, причем решительно и без стеснений. Словом, я нашел, что ему вполне соответствует роль вождя и военачальника. Таковы были мои первые впечатления. Впоследствии они подтвердились»^{127}.

Собеседники обменялись впечатлениями о сложившейся ситуации. Английский премьер-министр не верил, что ее еще можно переломить. Помощи Франции он не обещал. К ночи генерал вернулся в Париж. 10 июня он узнал, что немецкая армия находится в верховьях Сены и двигается к столице. Мало того, войну Франции объявила Италия. По словам де Голля, «наступила предсмертная агония»^{128}.