Читаем De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II полностью

<p><strong>De Personae / О Личностях</strong></p><p><emphasis>Сборник научных трудов</emphasis></p><p><strong>Том II</strong></p>

А. И. Фурсов (сост.)

<p><strong>Предисловие</strong></p>

Второй том сборника «De Personae / О личностях» открывает монография К. А. Фурсова «Взлёт и падение Субхаса Чандры Боса». Она посвящена одной из наиболее противоречивых фигур истории Южной Азии первой половины XX в. Будучи левым лидером Индийского национального конгресса, этот политик из Бенгалии был самым бескомпромиссным антиколониальным деятелем такого масштаба. В годы Второй мировой войны бескомпромиссность толкнула Боса на союз с Германией и Японией, куда он бежал из — под ареста в Калькутте. Воспользовавшись их помощью, Бос попытался противопоставить Британской империи современную армию из индийцев. Державам «оси» он, в свою очередь, был нужен как символ поддержки Индией их войны с Британией. На фигуре Боса сфокусировались многие процессы мировой истории первой половины XX в. — антиколониальное движение, утрата Британией остатков легитимности в колониях, распространение в Азии идей социализма, попытка держав «оси» выстроить новый мировой порядок и распад колониальной системы.

В статье «Нацисты в Аргентине: мифы и реальность» Н. Н. Платошкин пытается разобраться в вопросе, действительно ли Гитлеру, Борману и Мюллеру и другим «бонзам» Третьего рейха удалось бежать в Латинскую Америку и скрыться то ли в Аргентине, то ли в Чили, то ли в Парагвае. Автор даёт отрицательный ответ на вопрос по поводу Гитлера, Бормана и Мюллера, приводя свои аргументы. Не вступая с ним в полемику, отмечу, что убедительные аргументы в пользу положительного ответа на поднятый автором статьи вопрос даёт ряд серьёзных исследователей, в частности весьма информированный П. Файан де Вильмаре (Неприкасаемый. Кто защищал Бормана и Гестапо — Мюллера после 1945 года. М.: РОССПЭН, 2014). В то же время Н. Н. Платошкин представляет широкую картину присутствия 20–30 тыс. бывших нацистов в Аргентине и их использования Западом в борьбе против СССР.

Работа А. В. Багаева «Британские агенты, легендарные и настоящие» логически продолжает тематику предыдущей работы автора — «Презумпция лжи». А. В. Багаев поставил задачу — разобраться, что такое «британский агент», оттолкнувшись от биографии Яна Флеминга — разведчика, представителя богатейшей семьи и автора 12 романов о Джеймсе Бонде. Исследование показало, что без анализа британского истеблишмента, британского правящего класса с его специфической организацией ответить на вопрос о британском агенте невозможно. Особенностью британских спецслужб является наличие ряда неформализованных структур, состоящих из представителей самых богатых и знатных семей и не получающих за свою службу зарплату. При этом они верно служат своему классу. Поэтому А. В. Багаев подробно описывает ряд британских семей с самого верха социальной пирамиды, с одной стороны, и британский (и даже шире — англо — американский) истеблишмент, с другой. Когда — то кто — то из советских вождей сказал, что настоящий коммунист должен быть хорошим чекистом. Британцы вполне могли бы сказать: настоящий представитель британского истеблишмента должен быть хорошим разведчиком — в этом и заключается суть того, что именуется «British agent».

Работа И. И. Смирнова «Римский клуб — отцы — основатели. Опыт криптобиографий». Формально у истоков Римского клуба — три персоны: Аурелио Печчеи, Александр Кинг и Джермен Гвишиани. Однако за каждым из них стояли определённые политические силы, а за двумя первыми ещё и закрытые наднациональные структуры. Автор рассматривает Римский клуб как форму межэлитного взаимодействия Запада и СССР, а потому кроме биографий создателей Римского клуба обращается к более широкому контексту, без и вне которого ни возникновение Римского клуба, ни логика межэлитного взаимодействия не будут понятны. Широкий контекст, о котором идёт речь, включает столь разные события и явления, как деятельность Кембриджской пятёрки и свержение Мосаддыка в Иране, закрытую наднациональную структуру «Круг» и берлинское восстание в июне 1953 г., борьбу не на жизнь, а на смерть в советском руководстве и структуру итальянской аристократии, швейцарские банки, Ротшильдов, Рокфеллеров и многое другое. Перед нами — живая картина мира как он есть и как он создаётся персонами Печчеи, Кинга и Гвишиани, а в ещё большей степени силами и структурами, стоящими за ними.

Работа известного британского специалиста по Ближнему Востоку П. Сила «Абу Нидаль: наёмник — убийца» (в реферативном изложении К. А. Фурсова) посвящена одному из самых известных террористов XX в. Абу Нидалю. Несмотря на его известность, книг о нём почти нет, работа П. Сила находится почти что в гордом одиночестве. Её плюсом является то, что биография Абу Нидаля становится средством показа политической борьбы на Ближнем Востоке во второй половине XX в.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное