De Personae / О Личностях. Том I

2 февраля 1920 г. Советская Россия заключила мирный договор с Эстонией[524], и 16 февраля бывший нарком финансов И. Э. Гуковский был назначен в Ревель руководителем торговой делегации Центросоюза[525]. В результате этого Ревель стал для советской страны своеобразным окном во внешний мир. Сюда перемещает центр своей коммерческой деятельности и У. Ашберг, а ШЭАО берёт на себя банковское обеспечение коммерческих операций с зарубежными фирмами, осуществляемых торговой делегацией. Но поскольку Россия имела ограниченные экспортные возможности, то для оплаты импортируемых товаров она вынуждена была использовать свой золотой запас. А поскольку страны Запада продолжали осуществлять так называемую «золотую блокаду», экспорт советского золота мог иметь только контрабандный характер. Именно этим первоначально занимался И. Э. Гуковский, затем его сменил Г. А. Соломон[526], а в первых числах января 1921 года М. М. Литвинов[527].

Вот как он описывал свою деятельность: «В 1921 году я состоял главным уполномоченным СНК по валютным операциям и по реализации нашего золота за границей. Я находился в Ревеле и через мои руки прошло несколько сот миллионов рублей нашего золота, проданного мною за границу. Большая часть этого золота была продана мною непосредственно или через разных посредников крупным французским фирмам, которые это золото переплавляли не то во Франции, не то в Швейцарии, откуда это золото находило своё последнее убежище в кладовых американского Резервного банка. Это отнюдь не было тайной, об этом были информированы и «Банк де Франс» и другие банки. Это было в момент напряжённейших отношений между нами и Францией, когда Франция ещё активно участвовала прямо или косвенно в военных нападениях на нас, когда никаких отношений между нами и Францией ещё не было»[528]. В своих мемуарах У. Ашберг признаёт не только сам факт подобных операций, но и своё участие в них[529].

24 сентября 1920 г. начала работу Брюссельская международная финансовая конференция, на ней было решено восстановить золотое обеспечение национальных валют, создать национальные эмиссионные банки там, где их к этому времени не было, и оказать финансовую помощь странам, не способным самостоятельно выйти из экономического кризиса[530]. Россия не участвовала в этой конференции, но принятые ею решения имели влияние и на её последующую судьбу. Весной 1921 г. она отказывается от прежней политики «военного коммунизма», становится на путь новой экономической политики и осенью 1921 г. восстанавливает деятельность ликвидированного в 1920 г. Государственного банка РСФСР. Как отмечалось в одном из официальных изданий того времени, «в первый год своего существования Государственный банк проводил все свои главные заграничные операции через германские и шведские банки»[531]. Прежде всего это были три шведских кредитных учреждения: «Скандинавское кредитное акционерное общество», «Северный торговый банк» и ШЭАО, которые стали первыми клиентами и партнёрами Государственного банка РСФСР. За ними последовали германские кредитные учреждения: «Дармштадский и Национальный банк Германии», «Дрезденский банк», «Дойче банк», «Дисконто гезельшафт», «М. М. Варбург и К°»[532]. Эти кредитные учреждения сыграли важную роль в восстановлении нарушенных гражданской войной финансовых связей между Россией и внешним миром. Но Советская страна была заинтересована в том, чтобы иметь за рубежом собственные кредитные учреждения, через которые можно было бы проводить наиболее важные и требующие особой секретности коммерческие операции и деятельность которых могла бы служить источником пополнения валютных поступлений советского бюджета. В решении этой важной задачи У. Ашберг тоже играл немаловажную роль.