De Personae / О Личностях. Том I

В один прекрасный день 1918 года ко мне «по важному делу» явился Цедерстрём. «Акционерному обществу» представился случай сорвать крупный куш. У него побывал представитель финского правительства и пригласил его в Гельсингфорс для обсуждения заказов на строительство самолётов. В Финляндии шла гражданская война. Поэтому я отказался от участия в этой сделке, так как она могла привести лишь к всевозможным осложнениям. Наше дело — продолжать поставки шведскому государству, и если мы в начале не так уж много на этом зарабатывали, то хотя бы всё время держались на плаву. Цедерстрём не сдавался и настаивал на поставках в Финляндию. Я категорически от этого отказывался, и, так как наши мнения разошлись, я решил уйти из «Акционерного общества». Цедерстрём предложил 150% за мои акции, на что я согласился, однако предвидел в будущем процветание акционерного общества без финской сделки.

Вместе с Крокстедтом Цедерстрём отправился в Фурусунд, откуда 29 июня 1918 г. они поднялись на самолёте, чтобы лететь в Финляндию. Нужно было подписать контракт на поставки самолётов. Но они не долетели до места: самолёт разбился. Цедерстрёма нашли у маяка Чёрного клуба. Тело было без повреждений, отсутствовала некоторая часть одежды. Крокстедт так и не был найден. Обломки самолёта были обнаружены в разных местах. В тот день была великолепная погода, им нужно было пролететь очень короткое расстояние. Причину несчастного случая так и не выяснили.

Последним напоминанием о склонности барона к розыгрышам стала книга моего друга Жана Жанссона «Рассказы старого золотых дел мастера». Золотых дел мастер самым серьёзным образом рассказывал следующее: «Однажды по дороге в город я встретился с Калле. Мне сразу бросилось в глаза, что вид у него был не такой весёлый в тот день. Он был чем–то удручён и озабочен, что с Калле случалось редко. “Что случилось, дружище? — спросил я. — Ты такой мрачный, просто сердце сжимается”. — “Чёртово настроение”, — пробормотал Калле, употребив привычное для него словечко. Тут было что–то не так. “Давай рассказывай!” — “Я взялся выполнить поручение Улле Ашберга, совершенно законное, но требуется срочная выплата, а Улле не хочет связываться с банком, это дело затянется надолго. А мне, Жан, не больно–то хочется лететь с пятью тысячами в кармане”. — “Откажись тогда”. — “Не могу. Дал обещание. И потом, Улле отличный парень, помогал, когда это было нужно”. Калле посмотрел, сощурившись, на гладкую поверхность воды Мэларена. Вдруг его лицо просияло: “Слушай, Жан, ты привык иметь дело с большими деньгами. Лети вместо меня. Крокстедт тебя переправит, он не подведёт. Соглашайся, Жан”. Но я не согласился. Такое доверие было лестным, но у меня были дела поважнее, чем полёты в качестве postillion de la monnaie Ашберга. И вот Цедерстрём и Крокстедт ранним утром отправились из Фурусунда в свой последний полёт».

Страховое общество «Фолькет»

В течение ряда лет вялой страховой деятельностью кооперативов руководил Карл Бэкмарк. Время предъявляло новые требования, встал вопрос об активизации измененных форм страхования. В «Новом банке» под председательством барона Эрика Пальмстьерна состоялось заседание, посвящённое этой проблеме (XV). После заседания он сказал мне: «Наш план неосуществим, это мертворождённое дитя». Я ответил, что всё будет в порядке, так как за дело берётся «Новый банк». Новое страховое общество располагалось в доме на Васагатан, 6. Банк представил Страховой инспекции гарантийное обязательство на 120 000 крон. Страховое общество возглавили директор Лофтман, служивший ранее в Страховом обществе Туле (XVI), и директор Бэкмарк. Через несколько лет гарантийные обязательства принял на себя Профсоюз кооперативов. Под руководством Карла Эриксона, который пришёл на смену Бэкмарку и Лофтману, страховое общество «Фолькет» стало одним из самых значительных в стране и теперь располагается в собственном здании на Кунгсгатан.

В противовес газетам «Нюа Даглит Аллеханда» и «Афтонбладет» (XVII) в Стокгольме стала выходить радикальная ежедневная газета «Афтонтиднинген» при поддержке книгоиздателя Карла Отто Бонньера и профессора Хельге Бэкстрёма (XVIII). Однажды главный редактор этой газеты Валъфрид Спонгберг попросил меня, как человека известного своим радикализмом, оказать газете материальную помощь. Я обсудил это с Бонньером и Бэкетрёмом и решил передать газете 100 000 крон. Но в то время радикальные идеи не пользовались особой популярностью, газета была закрыта, а я потерял деньги.

Яльмар Брантинг не умел отказывать людям, когда к нему обращались за помощью. Его втягивали в бесконечные долговые сделки. Это отнимало много времени и мешало ему работать. Долговые обязательства и векселя поступали в банк сплошным потоком. Ежедневно пускались в оборот новые векселя и займы. Чтобы навести в этом деле порядок, мы скупили все эти векселя и долговые обязательства и свели их в один общий заём. Сумма долга Брантинга составила 12 000 крон. Ему принадлежала усадьба на Норртулльсгатан, 3, доставшаяся в наследство от отца.