De Personae / О Личностях. Том I

Кроме того, ещё М. А. Булгаков говорил, что «вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!» В романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (этот роман, кстати, очень любил А. Н. Анисимов и знал многие отрывки из него наизусть) эту фразу произносит Коровьев (в своём подлинном виде суровый средневековый рыцарь в тёмном одеянии, который когда–то «неудачно пошутил» и теперь приговорён шутить вечно), который рассказывает Маргарите о её королевском происхождении. «Ах, королева, — игриво трещал Коровьев, — вопросы крови — самые сложные вопросы в мире! И если бы расспросить некоторых прабабушек и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц, удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна. Я ничуть не погрешу, если, говоря об этом, упомяну о причудливо тасуемой колоде карт. Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между государствами. Намекну: одна из французских королев, жившая в шестнадцатом веке, надо полагать, очень изумилась бы, если бы кто–нибудь сказал ей, что её прелестную прапрапраправнучку я по прошествии многих лет буду вести под руку в Москве по бальным залам».

«На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьёвы горы под именем Коровьева–Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, тёмно–фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он упёрся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землёю под собою, он думал о чём–то своём, летя рядом с Воландом.

— Почему он так изменился? — Спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.

— Рыцарь этот когда–то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите своё лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого пошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал»[121].

Но вернёмся к истории Виттельсбахов. Ситуация, когда знатный владетельный род получал своё наименование по имени родового замка, является не столь уж редкой в германской истории. Достаточно упомянуть, например, такой прославленный в истории Германии, Чехии, Венгрии, Испании, Италии, да, можно сказать, всей Европы род, как Габсбурги.

Габсбурги

Согласно традиции, Габсбурги восходят к знатному эльзасско–швейцарскому роду Этихонидов (die Etichonen), который, возможно, был готско–бургундского происхождения. Основателем этого рода считается Магнахар (Magnachar, 503– 565), происходивший из аламаннско–бургундского или остготского знатного рода, известный в источниках в качестве герцога (dux) pagi Aventicum (Швейцарские Альпы)[122]. Именно поэтому Габсбурги возводили свой род к Теодориху Великому Остготскому (Theoderich der Große, древнеисландский вариант имени Ϸjôðrekr, Ϸiðrek, древнеанглийский вариант имени Ϸēoðrīc, 421–526), знаменитому Дитриху Бернскому[123] германских и скандинавских героических сказаний, подобно тому, как аристократические семьи Греции и Рима, порой оказывавшиеся на престоле эллинистических государств или Римской империи, возводили своё происхождение к богам и героям. Кстати, как это следует из рунических надписей и, в частности, из надписи на камне из Рёка (на шведском языке Rökstenen), самой длинной из сохранившихся до нас рунических надписей, в германской традиции Теодорих Великий тоже стал богом, обладающим властью над душами воинов. В различных вариантах «Саги о Дитрихе Бернском» рассказывается о том, что чёрный конь Вотана унёс Теодориха (Дитриха) в небесный чертог Вальхаллы. Нередко Дитрих Бернский упоминается и как предводитель такого центрального образа германской мифологии, как «дикая охота» (die Wilde Jagd) или «неистовое войско» (Das wütende Heer) душ, погибших в сражении, которое под вой ветра и рёв снежной бури в осенние и зимние ночи проносится над землёй.