De Profundis

Мехди доставил их живыми и невредимыми на Южный вокзал. И Роксанна напомнила ему рэп, которым он потчевал ее в тот такой уже далекий день, когда они промышляли своими обычными делишками; и сердце ее сжалось при мысли о той обычной жизни, чей вдруг открывшийся ей вкус отдался внутри, оставив словно рану. Зал ожидания был полон возбужденных людей, которые размахивали руками и кричали, плакали, расставаясь; были тут перепуганные дети, старики, которых увозили молодые в неизвестные места, к неведомому будущему, и их выцветшие глаза, казалось, просили дать им умереть дома. Единственный за день поезд, следовавший в Люксембург, отправлялся через два часа. То есть может быть. Отец семейства из пяти человек объяснил Роксанне, что вчера этот поезд был объявлен, но так и не приехал и, стало быть, никого никуда не увез. Они ночевали на вокзале, как и десятки других горемык. Роксанна взяла билеты, и они решили подождать снаружи, сидя на земле. Мехди купил три кебаба, и они молча съели их. Рядом с ними молодая парочка целовалась, беззаботно смеясь; эта сцена, умилявшая людей вокруг, вызвала у Роксанны что-то вроде презрения: ей было смутно неприятно соседство двух жалких недорослей, двух чудиков, глуповатых и беспомощных, чье непристойное и отвязное поведение смахивало на отношение рода человеческого к последствиям своих ошибок.

Перрон был до такой степени переполнен, что люди падали на пути вместе с багажом; приходилось помогать им подняться, отчего падали другие. Роксанна, Стелла и Мехди старались держаться как можно дальше от края платформы. Они были прижаты друг к другу, стиснутые между других ожидающих тел, и тревога распространялась от тела к телу подобно ударной волне. Поезд въехал на вокзал. Мехди не хватало места, чтобы приплясывать с ноги на ногу, и только лицо могло выразить его смятение и горе, зато с такой силой, что Роксанна залилась нервным смехом. Когда она развернулась, пытаясь пробраться к краю платформы, Мехди схватил ее за руку и что-то сунул ей в ладонь. Предмет был завернут в тряпку, но Роксанна сразу его узнала: старая «беретта томкат», с которой Мехди никогда не расставался. Она оттолкнула пистолет, но Мехди бросил на нее непреклонный взгляд. Тогда она спрятала оружие в сумку и взяла за руку Стеллу, подталкивая ее перед собой.

Теперь надо было пробираться к дверям, снова тереться о себе подобных, чтобы сесть в вагон, который увезет их… куда-нибудь, далеко отсюда, где, может быть, они смогут продолжать цепляться за жизнь, как клещ за собаку. Мехди обнял Роксанну судорожным, нервным движением; он долго прижимал ее к себе. Мехди, нам уже пора. Будем держать связь, созвонимся, спишемся, если все это еще возможно. Запомни хорошенько имя дурацкого святого: Фонтен, Сен-Фонтен. Ну? Не забудешь? И приезжай, если что… Если – что? Разве они не по маковку в дерьме, в самом сердце бури, как принято глупо выражаться? Что еще может случиться? Что может быть хуже того, что происходит с ними сейчас? Дождь из саранчи?

У типа, притиснутого к спине Роксанны, воняет изо рта козлом, несмотря на маску. И он шумно дышит ей в затылок. Они карабкаются на три ступеньки и попадают в тамбур. Они сели, а другие останутся на перроне, места не хватит, это очевидно, все не поместятся. Но люди еще лезут, цепляются, толкаются, теснятся.

Уже невозможно шевельнуться, едва удается дышать. Стелле с ее маленьким росточком еще хуже. Роксанна яростно отталкивает мужчину, стиснувшего ее своим огромным животом. Пивной живот, нет сомнений, это подтверждает красная физиономия типчика. Пьянчуга снова давит своим мерзким брюхом на ребенка, растянув губы в похотливой ухмылке. Роксанна снова отталкивает его. Он не остается в долгу, с силой двинув ее в плечо. Она закрывает глаза, глубоко вдыхает. Видит, как изо всех сил бьет в раздутый бурдюк, служащий пьянице животом. Ее кулак глубоко уходит в дряблую плоть, и из живота брызжет желтая вонючая жидкость. Роксанна возвращается к действительности; она больше не видит мужчины, но все лица обращены к ней. И вместе поворачиваются к толстяку, лежащему в углу, нос в крови, рубашка пропитана свежей блевотиной… Тут Роксанна понимает, что ее рука последовала за мыслью, что она действительно ударила этого человека. Давненько она никого не била. Она и забыла, как болит после этого рука, как ноет предплечье, словно пронзаемое короткими электрическими разрядами. Соседи поглядывают на нее неодобрительно. Она слышит, как говорит какая-то дама: «Чтобы женщина так дралась, ну, знаете…» Стелла и бровью не повела. И на сей раз это очень кстати.

Поезд трогается. Мехди еще там, на перроне, в толпе, он все видел и знаком просит Роксанну успокоиться. Он что-то говорит, Роксанна не понимает, он улыбается и пытается бежать за уходящим поездом, но это невозможно, и он остается позади, стиснутый толпой.