De Secreto / О Секрете

Таким образом, турбина с неисправным подшипником оказывалась под нагрузкой. Но известно, что всякая (и вполне исправная) турбина имеет свою резонансную частоту, при прохождении которой начинается сильная тряска, и каждый турбинист с опытом знает, что при испытаниях и целый цех может разрушиться, а тут вам ещё и нагрузка! Вот это и породило явление, описанное Трегубом, да и не только им, но почему-то о нём умалчивали даже на суде, к тому же закрытом…

Возникает вопрос — а почему бы не провести эти испытания на том же блоке, но на другом, вроде бы вполне исправном турбогенераторе ТГ-7 — это мне было непонятно. Но в реальности сей ТГ-8 при частоте около 35 Гц (соотв. при 2400 об./ мин), судя по показаниям свидетелей, вошёл в зону резонанса, что сразу же проявилось в «сильнейшей вибрации здания… Было впечатление, что БЩУ-4 разрушается», вспоминал и Г. Метленко.

Кстати, стоит процитировать и слова Главного конструктора РБМК-1000 акад. Н. Доллежаля, тоже приведённые в юбилейном сборнике (т. е. 10 лет спустя): «Причины аварии… нужно видеть не только в активной зоне реактора, но во всем комплексе блока, т. е. в реакторе совместно с контуром многократной циркуляции теплоносителя. В 1-контурных ядерно-энергетических установках, к которым относится и РБМК-1000, характерной является взаимосвязь физических процессов, протекающих в активной зоне реактора, и теплофизических процессов, протекающих в контуре теплоносителя»! Ну, а затем идёт реалистическое описание им активной зоны, где, из-за«резонансных колебаний… первыми разрушились технологические каналы или, вернее, часть их» (большие подробности и уточнения имеются в книге [24]).

И тут много больше, чем в случае с 1-м блоком, и пара и воды попало в АЗ, подняв в ней давление, причём быстрее, чем в описанном выше случае (но все ж не мгновенно), до 100 атм, а может, и больше. Вот тогда и началось явление, отмеченное В. Перевозченко и названное «пляской кубиков» (см. [24]), но в результате крышка «кастрюли» приподнялась, оторвав ещё больше каналов. А когда пар вышел в щель, давление его упало и крышка (двухтысячетонная!) упала на место, что и прозвучало как удар, отмеченный свидетелями. Затем процесс этот повторился, уже быстрее, избыток пара вышел, и снова удар — второй!

А далее пошла реакция образования гремучей водородно-кислородной смеси (есть расчёты, что 5 тысяч м³ её могли образоваться за 3 сек), после чего произошел объёмный взрыв. Некоторые журналисты писали, что якобы ещё одним моим нововведением и явился сей объёмный взрыв. Это не так — о таковом писал ещё Г. Медведев в своей книге, хотя и в ином контексте, а мой же вклад состоит в том, что именно промежуточный, третий, взрыв был объёмным. Как заметил академик РАН В. Страхов, а за ним (независимо) и академик Э. Соботович, он-то и играет в моей картине аварии важнейшую роль. Сам я осознал это, разговаривая с капитаном 2-го ранга О. Ларюшиным по иному поводу, когда услышал от него: «А ты знаешь, что у всех наших газохранилищах при строительстве применялся объёмный взрыв — он так уплотнял их стенки, что утечек газа никогда не случалось!»

Это замечание и привело меня к представлению о роли третьего взрыва: после первых двух «паровых» в активной зоне реактора порушилась её жёсткая структура из топливных каналов и графитовых сборок, описанная выше, — топливные таблетки из разрушенных ТВЭЛов (а это цилиндрики диаметром 10 мм, и такой же высоты) в значительной мере превратились в «кашу», которую третий взрыв затем и «размазал» по стенкам активной зоны. В результате сего в каком-то месте у низа стенки и образовалось локально более-менее компактное тело критической массы — скорее всего, из плутония-239, поскольку она в несколько раз меньше таковой для урана-235, хотя наверняка и он там присутствовал, как и другие изотопы.