Deadline

Данута? Может быть, это Диана? В таком случае Агнешка вполне может быть ее матерью. Но тысяча девятьсот восемьдесят третий год? Диана же родилась в восемьдесят первом! Или она неправильно запомнила?

Анна листает дальше. Какие-то юридические документы, смысл которых ей сейчас не понять. Но, помимо них, имеется также список патронажных семей и Домов для опеки и проживания[11]. Имена, адреса и номера телефонов. Анна добирается до конца папки. Чтобы все это прочесть и как следует во всем разобраться, нужно время. На самом дне папки она находит копию паспорта. Анна открывает его и внимательно изучает. Снимок довольно старый и нечеткий. Агнешка Вечорек. Паспорт выдан много лет назад. Эмили, должно быть, удалось получить его в полиции.

Выходит, это мать Дианы? В таком случае зачем тогда Эмили искала ее паспорт и сведения о регистрации по месту жительства?

Глава сорок вторая

Перед ней стоит Диана собственной персоной. В бирюзовой одежде, на фоне бирюзового фона. Телевизионная студия буквально купается в бирюзе.

– Я передумала и хочу розовую спортивную одежду и розовый фон, – капризно заявляет Диана.

Не говоря ни слова, Анна поднимает лежащую на полу микрофонную стойку и бьет ей по голове Дианы. Раздается громкий хруст костей черепа. Кровь брызжет во все стороны, и одежда главного редактора окрашивается в красно-розовый цвет.

– Ты же хотела розовый? Ну так вот тебе, получай! – кричит Анна, нанося еще один удар.

На полу, на ногах, на руках – повсюду красно-розовая кровь. Колени купаются в крови. Во рту привкус крови и запах железа в носу.

Дернувшись, Анна резко просыпается, но перед глазами по-прежнему стоит жуткое зрелище крови. На Диане, на полу, на стенах. На ее собственных руках. Анна чувствует, как ее трясет. Сон отпечатывается на сетчатке ее глаз. Удары. Хруст. Запах. Кровь, которая хлещет из разбитой головы Дианы. Не сразу Анна понимает, что она сейчас не в телестудии в подвале, а дома, в своей собственной постели.

Одному только Богу известно, сколько раз она мечтала прикончить Диану. Тот, кто подкинул цепочку на место убийства, должно быть, знал об этом. Но как это произошло? Где она в последний раз видела свою цепочку? Может, забыла ее на работе?

Дрожа, Анна садится в постели. Смотрит на часы, почти семь часов вечера. И это, называется, она хотела немного отдохнуть. После визита к Нуур Анна заехала в школу и забрала Алису. Дочка удивилась, увидев маму, но и обрадовалась тоже. По дороге домой Алиса была непривычно разговорчивой. Но о том, что случилось, она не упомянула ни разу, и Анна была рада, что избавлена от необходимости отвечать на вопросы.

Приготовив дочери полдник, она извинилась и, отправившись в свою комнату, легла прямо на застеленную кровать. И, должно быть, так и уснула, что совсем неудивительно. После столь напряженных суток мозг готов был взорваться. Труп Дианы в подвале. Допросы в полиции. Минута молчания в издательстве. Визит к Нуур.

Сердце до сих пор колотится в груди. Сон никуда не делся и прочно засел в ее голове. На ум приходят слова полицейских. Никто, кроме вас, не спускался в подвал в тот вечер. А вдруг они не найдут Эмили? Что, если на трупе Дианы и стойке микрофона окажутся только ее, Анны, отпечатки пальцев? Неужели ее тогда посадят за убийство?

– Ужин готов, – раздается голос Матиаса из кухни.

Только сейчас до Анны доходят ароматы, доносящиеся из кухни. Она выбирается из постели и спускается. За обеденным столом уже сидят Алиса и Тесс. Матиас стоит у плиты и выкладывает из сковородки приготовленную еду на блюдо.

Анна тяжело опускается на стул. Матиас садится с ней рядом.

– Можно я положу тебе? – спрашивает он. Тон его голоса непривычно мягок и заботлив, но все же в нем чувствуется напряжение.

Может, и хорошо, что мы разводимся.

Этот их ужин – сплошное притворство. Как же мучительно сидеть здесь, делая вид, что все хорошо. Что так и должно быть. Но в то же время Анна благодарна этой загадке, из-за которой их личные проблемы на время отодвинулись на второй план. Несмотря на то что за весь день она почти ничего не съела, голодной она себя не чувствует. Слишком сытная картофельная запеканка ложится в желудок тяжелым комом. Кусочки мяса застревают во рту и не желают проглатываться. Она осторожно кладет вилку с ножом на стол.

– Как прошел день? Как себя чувствуешь? – спрашивает наконец Матиас, когда тишина за столом становится просто невыносимой.

– Никак. Устала. Меня еще раз вызывали на допрос. Полиции не хватило одного разговора со мной.

– Почему?

Анна краснеет.

– Я в тот вечер нашла в вестибюле оброненный кем-то пропуск. Когда вчера после первого допроса я пришла на работу, мне там сказали, что это пропуск Дианы.

– А ты этого не знала?

– Нет, откуда? Все пропуска выглядят одинаково. Я и не думала об этом.