Дебальцевский крест судьбы

Лицом к нему сидит Ричер с пивным бокалом. Улыбается, радушно машет рукой. Рядом с ним двое. Слева — старый знакомый, Шаман-снайпер. Не отрываясь от еды, зыркает на Сергея, точно так же как смотрел Ричер в военкомате — оценивающе. Справа — незнакомая девушка. В отличие от спутников, в камуфляже. Облюбованный правосеками бундесовский флектарн, на шевроне какая-то волонтерская хрень. Глаза красивые, чуть раскосые и… очень холодные. Смотрит на него, как и спутники, словно на витрине товар выбирает.

Поздоровались, девчонка сунула по-мужски руку костлявой лодочкой, представилась чуть кокетливо:

— Ласка!

Сергей присел неуютно, спиной к дверям. Чтобы начать разговор, задал вопрос:

— А как там Стэн, Воля?

— Обоих одной миной. Насмерть. Через три дня после того дела, на дамбе, — коротко ответил Ричер.

Сергей кивнул. Замолчал. Что тут скажешь?

Бармен разложил приборы и замер в ожидании распоряжений.

— Есть будешь? — поинтересовался Ричер. — Тут у нас стейк зачетный. И рис Маси классно готовит.

— Хорошо, пойдет.

— Пить?

— Ну давай, как и тебе… вам… пива бокал.

Бармен кивнул и скрылся за дверью.

Пока нес заказ, Ричер засыпал Сергея вопросами. Откуда, где учился. Как призвался, как дембельнулся. Где воевал и с кем. После того, как бармен освежил стол и ушел за стойку, тихо, уперив взгляд, спросил:

— Людей убивал?

Ласка и Шаман, до этого момента не принимавшие участия в разговоре, отставили приборы и превратились в слух. Очевидно, этот вопрос был для них ключевым. Только вот Сергею такая формулировка очень уж не понравилась…

— Под Иловайском, в четырнадцатом, — неохотно ответил он. — Нас четверо, все, что осталось от батареи. Приняли по радио приказ из штаба — выходить на юго-восток. С общей колонной не пошли, двинули на Комсомольское. По дороге наткнулись на сепарский тыловой пост. Россияне. Пятерых расстреляли, взяли их машину, к вечеру были у наших…

Были и еще случаи, но такие что Сергей даже вспоминать не хотел, не говоря уже о недавней стычке с волчарой-миллионером. Но это даже не для служебного пользования. Потому что судя по всему попал он совсем не к тем людям.

Адреналиновый блеск в глазах собеседников после заданного вопроса, легкая оговорка про «наш ресторан» привели к неутешительному выводу — его пытается вербовать группа киллеров. Ну уж нет. На такой вот секс он подписываться не планировал…

Сергей собрался выслушать предложение, в какую бы форму тот его не облек, пообещать «подумать» и по-тихому отвалить, чтобы больше никогда не встречаться с этой компашкой. Но Ричер, наклонившись, сказал:

— В общем, так. Вокруг да около ходить не буду. Я командую отдельным подразделением, которое работает под прикрытием. Подчиняемся — самым что ни на есть верхам. Задачи выполняем… разные, по обе стороны линии, как понимаешь. Основная группа — перед тобой, остальные — обеспечение. Служба державная — звания, пенсии, награды, все дается. Оклады очень достойные. Это место — наш штаб. Есть еще помещения. Согласишься — будет проверка, потом стажировка. Пройдешь — получишь новые документы и биографию для прикрытия. Нет — забудь дорогу сюда и живи как знаешь.

Минуту назад Сергей был готов твердо ответить «нет». Но оказалось, что «крест судьбы» — это такая штука, которая если уж нарисовалась по жизни, то мимо не пройдешь. События под Дебальцево, связавшие его с Ричером, и неожиданное кровавое наследство пересеклись, не оставив ему особого выбора. От работы под прикрытием, да еще с новыми надежными документами, в его положении мог отказаться только полный кретин.

* * *

Точно в назначенное время Сергей вошел в подъезд военной прокуратуры и сунул паспорт в окошко бюро пропусков. Получив квадратную бумажку с несколькими штампами и печатями, предъявил ее бойцу Нацгвардии вместе с паспортом и поднялся на третий этаж.

Судя по номеру, нужный ему кабинет располагался в торце дальнего крыла здания. Он постучался, вошел. Но за дверью оказался не офис, а еще один пост. С рамкой металлоискателя, за которой стояли два амбала в брониках, с автоматами. Их каски лежали на столе. Один из охранников скосил глаза на экран дисплея, мотнул головой и буркнул:

— По правому боку третья дверь…

Внутри этой особо охраняемой части здания обнаружился ничем не примечательный коридор с потертой ковровой дорожкой и старомодными деревянными панелями, судя по состоянию, не менявшимися тут со времен Щербицкого.

Третья дверь. Сергей постучал, вошел. Кабинет, такой же старо-номенклатурный как все крыло. Затертый паркет, книжные полки модели «прощай молодость», четыре древних канцелярских стола, два из них завалены высокими горами бумаг. За теми, что поближе к окну, полузакрытые мониторами, сидели хозяева. Тот, что справа, даже голову не поднял. Левый встал, сделал шаг навстречу Сергею, протянул руку:

— Мамонтов. Орест Петрович.