Дебют

— Кто составлял это список дел?! — она гневно взглянула на изумлённого Джузеппе, и тот спешно поднял свой взгляд поверх неё, куда-то на шторы.

— Магистрат, ваша милость. Как и обычно.

Джейн бессильно всплеснула руками, поднимая в воздух снегопад из обрывков. Магистрат, ну конечно! Кто же ещё? Бернардо не собирается даже давать ей шанс. Она будет год шататься по выступлениям, ужинам с послами и торгашами, а на следующий Новый Год она в качестве подарка получит сначала пинок под зад от города, а затем — нож между рёбер от Бернардо!

Джейн уселась на кровать, нервно проводя большим пальцем туда-сюда по своим губам. Дурацкая привычка, чёрт возьми, но хоть как-то успокаивает.

Но сейчас даже это не помогало от бешенства. Она бы с радостью разбила бы стоящую в углу вазу, которая была выше её самой — если бы не тупой дворецкий, который стоял рядом, вытянувшись и глядя на неё этими своими тупыми рыбьими глазами!

— Ваша милость, — Джузеппе говорил очень, очень осторожно, и Джейн уже приготовилась швырнуть в него чем-нибудь. — Я лишь старый и глупый распорядитель дворца, — хорошо хоть начал с правды, — но я застал уже восьмерых гонфалоньеров. Каждый из них занимался тем же, чем должны заняться вы, — он указал раскрытой ладонью на усыпанный листами пол. — И город жил без него. Магистрат решал проблемы, горожане работали, а гонфалоньер…

— … Ничего не делал, живя во дворце и жирея, — зло оборвала она.

— Принимая причитающиеся почести, — поправил Джузеппе Абьеле.

Почести! Жить в огромном безвкусном дворце и плясать под дудку магистрата! Ах, да — и быть избавленным от необходимости платить налоги! Стоит ли такие почести жизни?

На взгляд Джейн, вообще ничего не стоило столько же, сколько жизнь. Тем более, её жизнь.

— Сколько гонфалоньеров переизбрали на второй срок? — она резко подняла взгляд на распорядителя дворца. — Сколько?

— Ни одного, ваша милость, — совершенно спокойно ответил дворецкий.

Джейн гневно кивнула сама. Ни одного, разумеется! Будто были другие варианты, чёрт возьми!

И она, судя по всему, не будет исключением.

Джейн невесело усмехнулась. Ладно. Раз умирать, то разницы особой и не будет.

Ей вспомнился театр и толстый, усатый и вечно пахнущий пивом распорядитель труппы. И его рёв, от которого дрожали стены: «Если что-то идёт не так, как надо — то будьте уж добры, сделайте всё, чтобы это выглядело эффектно и зрелищно, а зрители потом с восторгом вспоминали, как вы, ублюдки, облажались!»

— Брось этот лист в топку, — приказа она Джузеппе.

По горлу распорядителя дворца медленно прокатился ком, а на бесстрастном лице мелькнул испуг. Джейн почти почувствовала удовольствие от этого. Что, теперь уже не до кривляний?

— Ваша милость, этот лист заверен магистратом, — быстро проговорил он. — Это ваши официальные обязанности, и вы…

— Я гонфалоньер Лепорты, верно? — перебила она, рывком сбрасывая с ног тапочки. Один из них со звоном ударился об вазу в углу, и она угрожающе зашаталась, заставив дворецкого побледнеть.

— Верно, ваша милость, вы гонфалоньер, — проговорил он, не отрывая взгляда от раскачивающейся вазы.

— Как там было в конституции? — Джейн наморщила лоб, припоминая. — Защитник и представитель простого народа в магистрате, верно?

— Да, ваша милость, но…

— Они собираются обсуждать войну, которую объявит Лепорта, — она потянулась за штанами и принялась их натягивать на ноги. Ошарашенный было Джузеппе вспомнил о приличиях и быстро отвернулся, всё ещё нервно поглядывая через плечо на вазу. — Объявить войну от имени народа Лепорты, — она фыркнула, яростно зашнуровывая сапоги. — Только они кое-что забыли.

— Что, ваша милость? — спросил Джузеппе, косясь из-за плеча теперь уже на неё.

— Что теперь я и есть народ Лепорты. Я и есть Лепорта.

Боги. Теперь он точно будет думать, что она кто-то вроде Онесто. Хотя… Если он действительно такой, каким показался ей — сухой и ваша-милостивящий каждое мгновение, то пусть думает что хочет.

— Отмени все дела на день, кроме ужина с послом, — велела она, поднимаясь и чувствуя прилив сил. — И разошли людей. Я хочу, чтобы через час все представители кварталов были здесь.

— Ваша милость, они наверняка хотят узнать, зачем, — скорее, ты, старый хитрец, хочешь. — Что им передать?

— Передать, что гонфалоньер желает выслушать голоса простых людей, — бросила Джейн. Раз уж она представляет простых людей, то должна постараться перевести их фантомное доверие в настоящее.

— Ваша милость, — Джузеппе резко выпрямил спину, хмурясь. Джейн поджала губу. Сейчас будут нравоучения, завуалированные угрозы и открытые протесты. — Если позволите, я возьму на себя смелость и прикажу доставить вам одежду, более подобающую для заседания магистратов. В том, во что вы одеты, вы будете выглядеть… — он оглядел её и сморщился, будто обнаружил у неё в волосах червяка. — Слишком близко к народу.

Джейн удивлённо хмыкнула.

— Никаких возражений? Никаких попыток переубедить?

Дворецкий покачал головой со смирением коровы, к которой подходит забойщик.

— Я лишь смиренно служу городу, — страдальчески проговорил он.