Дебют четырех коней. 1946-1947

Во-первых, оказалось, что слухи о полной небоеспособности люфтваффе сильно преувеличены. И одновременно с этим базирующихся на юг Финляндии самолетов для прикрытия высадки в трехстах километрах от своего аэродрома совершенно недостаточно, чтобы закрыть небо над захваченным плацдармом и уберечь собственные корабли от налетов немецких бомбардировщиков. Даже максимальное облегчение всего, что только возможно и использование подкрыльевых топливных баков, оставляло советским Пошкам слишком мало времени над целью для полноценной работы. Сорок пять минут лета в одну сторону, сорок пять в другую и всего двадцать-тридцать минут на непосредственную боевую работу. Доходило даже до того, что пилоты не способные вовремя отвлечься и выйти из боя, тратили слишком много топлива и лишались теоретической возможности вернуться на базу, после чего прыгали над эскадрой в надежде, что их подберут свои моряки. Добром это заканчивалось совсем не всегда.

Все это достаточно быстро привело к большим потерям среди выдвинутой на юг корабельной группировки. Три бомбы — благо опять же без особых последствий для себя — получил «Новороссийск», которого после этого адмирал Трибуц отозвал обратно в Ленинград от греха подальше.

Две торпеды под скулу поймал «Кронштадт», после чего был вынужден приткнуться носом к песчаному берегу дабы не испытывать судьбу. Кроме того, советский флот буквально за первые четыре дня операции «Искра» дня потерял два тральщика и три эсминца, что настроения адмиралам совсем не добавляло.

Впрочем, и немцы, попытавшиеся сходу сбросить зашедших им с тыла русских в море отгребли более чем знатно. Тяжелые корабельные орудия способные бить на сорок километров в глубь суши стали тем козырем, которые и спас всю ситуацию. Когда здоровенный — с человека размером — снаряд калибром в 406 мм попадает в атакующий советские позиции Тигр, это выглядит феерично. От стальной машины не остаётся вообще ничего, только воспоминания и большая воронка. Суммарно советские линкоры выпустили за эти дни по берегу 327 снарядов калибром от 12 дюймов, что и решило исход дела. Сбросить десант в море сходу не удалось, а потом уже стало и не до того, когда к 14 апреля танковый клин, ударивший из-под Пскова, прорвал последний рубеж обороны, спешно обустроенный вермахтом по реке Айвиексте, и призрак нового окружения стал потихоньку воплощаться в реальность.

15 апреля Гальдер отдал приказ отводить все что можно с севера Прибалтики, одновременно удерживая тонкий, но оттого не менее спасительный сорокакилометровый коридор по берегу Рижского залива.

В итоге, не смотря на все усилия советского командования, большая часть немецких дивизий успела проскользнуть в отчаянно защищаемое изо всех сил игольное ушко под Ригой. Большая часть, но не все. В окружение попал почти весь 10-й армейский корпус, державший до того передовые позиции по Нарвой и просто не успевший отступить.

Остатки корпуса во главе с генерал-лейтенантом Отто Бартом попытались занять круговую оборону в порту Пярну в надежде, что их как-то смогут эвакуировать морем, однако возможностей у вермахта для этого уже не было. 21 апреля остатки трех пехотных дивизий 30-й, 126-ой и 87-ой, общей численностью в восемь тысяч человек сложили оружие ввиду исчерпания всех возможностей к сопротивлению. Всего же на территории Эстонской ССР советские войска взяли в плен чуть меньше двадцати тысяч человек.

28 апреля передовые части Первого прибалтийского вышли к Риге. Немцы ввиду угрозы окружения — Вентспилский плацдарм хоть и не расширялся, однако и чувствовать себя спокойно не давал — оставили город и отступили на юг где заняли оборону по реке Муса.

Глава 4

Дели, Индия, 29 апреля 1946 года

Площадь перед крепостью была плотно забита людьми. Человеческое море колыхалось, вызывая бессознательные ассоциации со стихией, над открытым пространством стоял мощный гул тысяч человеческих голосов, а общая энергетика была настолько плотной, что ее, казалось можно потрогать руками.

Лал-Кила — трехсотлетняя крепость, построенная из красного песчаника тогда, когда Индия была еще независима от Британцев. Если говорить совсем честно, то как таковой Индии тогда и не было, в момент прихода на субконтинент британцев, ставших тут на долгих полтора века безраздельными властелинами, некогда единая могущественная страна уже представляла собой конгломерат вечно грызущихся между собой королевств, шахств и прочих мелких образований, что и позволило европейцам относительно легко установить тут свою власть. Тем не менее никто здесь англичан объединителями и благодетелями не считал, большинство индийцев — особенно на низовом уровне, тех, которые от связи с метрополией не имели никаких выгод — расценивали белых господ исключительно в качестве своих угнетателей. Оттого и резали их с полнейшим упоением, едва только такая возможность им представилась.