Дебют магии

Так вот, Ля’Сахр научился совмещать свойства рубина и карамели (многие даже говорят, что он использует рубиновую крошку, добавляя ее в конфеты). Благодаря этому, некоторые его леденцы обладают необычным свойством… Лизнув их, человек как бы сам становится ходячим проводником для магии, что позволяет ему еще с большей легкостью использовать ее.

Другими словами, магия, которую человек использует, становится сильнее. Так, за один «лизок» простой рабочий может начать творить с помощью магии такое, чему другой волшебник учится несколько лет.

Конечно же, у этого эффекта есть лимиты и побочные эффекты, и именно поэтому правительство запретило этот вид карамели.

Но в Златногорске его можно было спокойно найти, а в другие города карамель перевозили в ящиках с изображением лица и шляпы Магната, после чего продавали на подпольных рынках.

Ну, собственно для таких дел и существуют подпольные рынки.

А вот для ночного сна в Златногорске существовал «Пузатый ворчун» (по крайней мере, это было одной из его функций).

Несмотря на то, что это заведение было просто кабаком, и комнат для ночлежки там не было, тем, кому переночевать было негде, за скромную плату могли разрешить уснуть на скамеечке за каким-нибудь из столов.

Сюда и пришел Ромио и, внеся эту самую скромную плату (скромную по мнению владельцев, а не клиентов), уснул.

Без лишних слов и действий, просто уснул.

И сон его был непоколебим ни криками завсегдатаев, у которых день и не собирался заканчиваться, ни звуками кружек, ударяющихся о стол.

Сон был крепким….

Ночь в Златногорске текла своим чередом. Фонари освещали улицы, продавались и покупались товары, рождались и фиксировались сплетни.

А чайка, которая еще, как ей казалось, недавно, воровала рыбу, спала. Ей, как и Ромио, не мешало ничего. Только иногда приходилось просыпаться из-за криков других чаек и отвечать:

— Ааааааа….

— ААААААААААААААААААА! — почти по-чаячьи зазвенело в голове у Инфиона, из-за чего он вскочил с кровати. Утро уже наступило, и солнце своими палящими лучами пробивалось в комнату, превращая пространство вокруг в решето.

Инфион потер глаза, выключил лампы щелчком пальцев и принял вертикальное положение.

— АААААААААААААААААААА! — вновь раздался звук. И это была вовсе не чайка — это кричала этажом ниже госпожа Фить’иль.

— Ну почему в такую рань… — пронеслось в голове у работника Бурта. За этой мыслью мелькнула другая: «Наверное, что-то не так».

Встав с кровати и всунув ноги в тапочки, волшебник вышел из комнаты и начал спускаться вниз.

— ААААААААААААААААААААААА! — еще громче завизжала домовладелица.

— Что такое, госпожа Фить’иль? — зевнув, поинтересовался Инфион.

И, спустившись в лестницы и не получив ответа, сам догадался, в чем было дело.

В центре коридора, который вел в несколько комнат, парило что-то бесформенное. Ну, не совсем бесформенное — у нарушителя спокойствия была вполне себе аморфная форма. Это нечто маячило в воздухе, словно изображение с проектора, внизу его тело было похоже на хвост, а кверху оно расширялось и мерцало сине-фиолетовым. У него не было четких контуров, и его контуры словно постоянно менялись… Не было контуров и у его глаз, и не было в них зрачков.

Инфион вздохнул. Он подошел к этому «существу», махнул рукой и… оно исчезло, в руке волшебника появился синие-фиолетовый огонек, а госпожа Фить’иль замолчала.

— Всего лишь магическая аномалия, мэм, — спокойно и сонно произнес работник Бурта, погасив огонек.

— Да я знаю, опять думала вызывать эту службу по избавлению от них… Не знала, что ты можешь их… эммм… убивать?

— Я всего лишь использовал ту магию, из которой она появилась.

— Ну, спасибо тебе, но не грузи меня всем этим, ладно?

«Грузить» госпожу Фить’иль и вправду было опасно.

Хотя, грузить-то особо было нечем. Магические Аномалии действительно появлялись тогда, когда скапливалось слишком много неиспользованной магии, и ее просто нужно было пустить в ход (если быть точным, то когда нестабильность превышала свое естественное количество, выделялась магия, которую и называли избыточной).

Например, надо было зажечь огонек. Для волшебников справиться с аномалией — сущая ерунда. Более того, они могут поглощать эти аномалии, усиливая свои способности. Но и тут есть лимит — такое поглощение может было очень чревато…

Сами по себе аномалии людям ничего плохого ни делали, но зато они могли очень негативно влиять на ткань реальности, если существовали очень долго.

А вот соседи Инфиона наоборот, на ткань реальности не влияли, зато умели изрядно влиять на нервы.

И госпожа Фить’иль, кстати, тоже.

Выпив чаю, который домовладелица любезно заварила Инфиону за его небольшую услугу, волшебник поднялся наверх, умылся и, вновь спустившись вниз, вышел из дома.

А на улице творилось черт знает что.

Люди возбудились. Они бегали, обсуждали что-то, уткнувшись в свежий выпуск газеты.

Инфион, не ожидав такого, немного растерялся.

— А что, собственно, случилось? — спросил он у самого себя.

— Как что?! — ответила проходящая мимо женщина с газетой в руке. — Дворец Удовольствий открывается!