Дебют магии

— Прошу, — мужчина отошел в сторону и наклонился, как дворецкий. Троица моментально рванула на корабль и тут же попыталась спрятаться между ящиками.

Дона Роза приблизилась к кораблю, но путь ей преградил тот же рабочий.

— Эти трое, они нужны мне! — замахала она руками.

— Какие трое? — лицо мужчины превратилось в мордочку лисы.

— Ах, да, да, любой каприз за ваши деньги, — хозяйка Борделя полезла в карманы за философами.

— Все на борт, отплываем! — раздался хриплый голос капитана, распугавший всех чаек в округе.

Мужчина-грузчик пожал плечами, взобрался по трапу с кинул его.

— Нет, нет, нет! Да что ж такое! — Дона Роза рванула к краю причала, но тут же остановилась, вспомнив, что летать не может.

Корабль отплыл. Ромио, Лолли и Инфион облегченно разлеглись прямо на палубе, вдыхая свежий морской воздух, и глядели то на чаек, то на Златногорск с его карамельными башнями и крышами в форме остроконечных шляп, который становился все меньше и меньше.

— Ну что, пару месяцев — и назад? — зевнула Лолли.

— Да, надеюсь…

— Жалко, конечно, уплывать, — протянул Ромио.

— И не говори, — подтвердила Лолли, — все-таки, сказка, а не город. Инфион, а ты что, уже на нас не злишься?

Ветер трепал белые, немного совиные волосы волшебника. Расстегнутая жилетка тоже порхала, как бабочка.

— У меня сейчас нет сил, чтобы злиться, — работник Бурта глотнул очередную порцию свежего воздуха. — Знаешь, чего мне сейчас не хватает для счастья?

— Дай угадаю — сна и теплого чая?

— Именно, — улыбнулся Инфион, наконец-то успокоившись.

Хорошо, что он жив.

Штульц наконец-то доковылял до Доны Розы, которая сидела, свесив ноги с причала, и смотрела на уходящий корабль. Штульц кое-как уселся, доски под ним слегка затрещали, а потом он достал своими толстыми пальцами плюшку из кармана.

— Будешь? — протянул он ее хозяйке Борделе.

— Не-а, — Роза сняла шляпу и положила на колени.

— Да не переживай ты так, ты же знаешь Платза, как никто. Он всегда находит выход из ситуаций.

— Это да, тут ты прав. Ладно, пойдем отсюда…

А уплывающий корабль становился все меньше и меньше, и картины, сменяющие друг друга и приводя все вокруг в движение, постепенно начинали замедляться.

Белые свечи доживали свое. Их пышная, растрепанная шевелюра колыхалась от человеческого дыхания и легких потоков ветерка, который находил пути в этот магазин. Свечи эти были единственным источником освещения — окна были завешаны толстыми занавесками, и солнце не осмеливалось заглядывать сюда.

Пламя отражалось в склянках, которые стояли на полках, открывая взору нечто. В этих склянках томилась розово-красная масса, похожая на кисель, и извивалась сама сбой. Иногда, можно было разглядеть очертания неких существ, которых словно запихнули в эти банки.

Дверной колокольчик зазвенел, и свет на секунду заглянул в это страшное место, тут же убежав обратно.

— Добро пожаловать в «Мир гомункулов», — просипел продавец в черном, глаза которого скрывали очки с рыжими стеклами.

Платз приближался к кассе неспешно, вглядываясь в каждую баночку.

— Они ведь способны выследить человека, да? — тут же задал вопрос «как бы мэр».

— Конечно, сэр, — подтвердил продавец. — И здесь они — лучшие в Златногорске, если не в мире. Порождения алхимии, которые работают лучше любой ищейки или гончей. Намного опасней и живучей…

— Я рад, что не разбираюсь в этой мерзости, — улыбнулся Платз. — Но, дайте мне лучших из лучших, цена не имеет значения.

Хозяин магазина на секунду скрылся, а потом вернулся с несколькими колбами. Платз наклонился, чтобы рассмотреть покупку. Там, в колбах, они шевелились и извивались, как осьминог, который залез в стеклянную трубку.

— Просто разбейте колбу, а дальше — как с собаками. Только вот они ищут по магическому следу, — уточнил хозяин магазина.

«Как бы мэр» улыбнулся, и черные очочки его поймали отражение пламени.

— Теперь вам никуда не деться.

Платз щелкнул пальцем, и свечи сменили цвет пламени на бордовый, окрасив магазин в дьявольский оттенок.

И если бы он только знал, что мэр Бурббон умер сам собой…

На несколько мгновений Фуст почувствовал себя героем вечера, когда, войдя в «Пузатого ворчуна», он избавился от назойливой магической аномалии. Но потом все забыли об этом подвиге, который сам алхимик считал чем-то сверхгероическим, и теперь Фуст просто сидел и ворчал.

Вокруг столика старика пространство было слегка размытым, словно смотрели на него через заляпанные маслом очки. Яркие цвета расплывались и растекались, не теряя своей сочности, но теряя четкость.

Виной всему был дым от папиросы Тети Хаи.

— Какую ты уже выкурила, мир плывет! — проворчал создатель Философского Камня и сделал глоток своего напитка.

— Ты когда-нибудь перестанешь ворчать? — Хая выпустила очередное кольцо дыма, и то растворилось в воздухе, как кубик сахара в чае.

— Нет! Потому что я никогда не получаю заслуженной славы!

— Знаете, не очень хочу нанимать нового работника, — вставил вдруг Бурт, — но придется. Без Инфиона будет как-то не то.