Дебиземия

Лес кончился, дорога повела вдоль реки по заросшему травой неровному полю, между кустарниками и редкой молодой порослью. От реки тянуло свежим воздухом, он бил дурманом в нос.

Прибрежные деревни спускались хилыми избушками к самой воде. Деби удили рыбу, что-то мастерили на берегу, плавали в неказистых утлых лодчонках.

Стражники Абрахмы бросали взгляды на воду и скрипели кожей доспехов в такт лошадиной скачке. Когда дорога стала забирать в гору, уходя от реки, сделали недолгий привал, чтобы дать остыть и напиться лошадям. Остановились метрах в двадцати от воды. Страж-возчик легко спрыгнул с облучка на землю, помог спуститься Абрахме, уставшей трястись по дорогам. Шарабар как будто вздохнул, свалив с себя тяжесть. Всадники спешились неподалеку.

Абрахма на дрожащих ногах тяжело прошлась около шарабара и медленно, раскачивая огромным бюстом, спустилась к воде. На ней была простая дорожная накидка, без золотистого шитья, но с фасонным воротом и фасонными полами. Неизменными были большая копна черных волос, утыканная дорогими заколками, и хищный взгляд глубоко посаженных глаз.

Всадники ослабили подпруги, не пуская потных лошадей к реке. Те, чувствуя близкую воду, жадно дрожали ноздрями, фырчали, задирали головы.

Абрахма стояла у воды, смотрела на волну, успокаивалась. Усталость еще не прошла, но жена фэра готова была снова лезть в шарабар, чтобы скорее взять за глотку Чобика и сцапать шлюх. Однако приходилось ждать, когда остынут и напьются лошади. Лишь после этого шарабар застонал под ее весом, и она сильно ткнула в спину возчика, торопя.

Тогда же фэру Быхому подвели лощеного в яблоках жеребца, подсадили в седло, и двадцать спешно собранных всадников двинулись за ним от фэрии Пуна. Большое брюхо Быхома накрыло переднюю луку седла, моталось во время скачки, как огромная грудь Абрахмы. Фэр намеренно отказался от повозки, зная, что верхом на лошадях двигаться будет быстрее. Ему донесли, что жена давно на шарабаре выехала за ворота городища, он желчно ухмыльнулся, уверенный в том, что сумеет ее опередить.

За воротами Пуна пустил коня вскачь. Отворачивал лицо от ветра, часто моргал, кряхтел, привставал на стременах, не оглядывался. Он хорошо знал местность, здесь родился и вырос, с детства изучил множество звериных стежек, поэтому, после недолгой скачки по наезженной дороге, свернул на лесную тропу, чтобы срезать путь и опередить Абрахму.

Темп замедлился. Всадников хлестали ветви деревьев, заставляя прижиматься к шеям лошадей, кустарники задерживали движение, влажные овраги присасывали копыта лошадей. Но Быхом был спокоен. Тропа вывела к болоту и пошла по краю. Болото пугающе молчало, изредка издавая странные чваканья и устрашающие вздохи. Лошади дрожали, поднимались на дыбы, стопорились, приходилось успокаивать, чтобы двигаться дальше. Наконец болотное хлюпанье осталось позади. Выехали на поляну.

Быхом распорядился проверить, все ли целы.

Чей-то голос сообщил, что отстали двое воинов. Назвали имена отставших. Фэр остановился, чтобы подождать, однако те так и не появились. Долго ждать не было времени, Быхом приказал держаться плотнее и снова пришпорил жеребца.

Миновали поляну и пустились по новой тропе. Кроны высоких деревьев были сильно загущены, редкому лучу солнца удавалось пробиться сквозь них. В полумраке Быхом с трудом разбирал тропу. Лес притих, не было слышно птиц, но время от времени из глубины чащобы прорывались дикие звериные рыки. И опять лошади шарахались и не слушались поводьев.

Полумрак рассеялся вдруг. Его отсекло потоком лучей, лившимся сверху. Густые кущи остались позади. Тропа обнажилась. Всадники приободрились, пока сзади снова не известили, что пропали еще двое. Быхом помрачнел, однако останавливаться больше не стал. Понимал, что потери были безвозвратными, ибо лесные духи никогда не возвращали свою добычу. Испуганные взгляды всадников с надеждой смотрели на фэра. Он завел их сюда, и только он мог вывести отсюда.

Большие неуловимые птицы метались над головами, кричали незнакомым криком, будто подгоняли всадников, призывали быстрее убираться из чужих владений. Воины и сами торопились покинуть лес, а когда деревья расступились, открыв голую песчаную опушку, не сразу поверили в это. И загалдели, сгрудившись метрах в десяти от кромки леса.

Но вновь громкий голос разрушил общее ликование, сообщив, что недосчитались еще двоих всадников. Итого шести воинов с лошадьми за один короткий лесной переход. Быхом был удручен. Магия леса не оставляла ему выбора. Между тем путь еще не окончен и фэр отчаянно пришпорил жеребца.

Как только Быхом с воинами миновал ворота городища, городищенский инквиз Самор вышел из дверей инквизного дома в кожаном облачении и синей накидке сверху. Его ждал отряд из тридцати инквизных стражей. Втиснутые в кожу доспехов с синими наплечниками, поясами, шнурами на шлемах, стражи сидели в седлах, сжимая поводья.

Главный инквиз вскочил на рыжего скакуна:

– Где маг Урток? – глянул сверху на дверного стража, преломив сухую кожу на лице.