Дебри

— Черт вас дери, — обратился он к ним, — а вы-то чего лыбитесь? Вы-то ничего не нарыли. Ни хрена вы не разбогатеете, если будете тут торчать и ухмыляться. Ройтесь, ну!

И негры принялись рыться.

Адам и Моис, сидя в тени палатки, наблюдали последнюю фазу веселья. Они видели, как Симс Пердью кружится и вопит. Видели, как негры роются в корыте и как один из них поднялся со скомканной бумажкой в зубах. Но никто теперь не кричал ему "ура". Видели, как солдаты сидят у костра и передают кувшин по кругу. Видели, что негр, которого поднимали за пятки, лежит на боку, отвернувшись, и кашляет, кашляет. Видели, как Симс Пердью то и дело останавливается, чтобы ткнуть в корыто очередную черную голову.

Спустя некоторое время, Адам, глядя на корыто, из которого поднялась только что отпущенная Симсом Пердью голова, сказал:

— Я сожалею о своем поступке.

— Ты чертов дурак, — сказал Моис. — Он бы тебя убил.

— Я хочу сказать, мне жаль, что я тебя ударил.

— А я и не почувствовал, — сказал Моис. — Было бы о чем говорить.

— Ей-богу, Моис, — сказал Адам, — я даже не понимал, что бью тебя. Я просто... просто не мог этого вынести. Того, что там творилось, — он кивнул в направлении корыта.

— Вынести, — сказал Моис. Он сидел на корточках и улыбался. — Вынести, — повторил он. — На свете много такого, что тебе лучше бы научиться выносить, — он поглядел на Адама и широко улыбнулся.

Потом стал смотреть на корыто. Симс Пердью тыкал черную голову в корыто, Моис хмыкнул.

— Лучше сиди и не рыпайся, — сказал он. — Только попробуй, дурак ты чертов, снова тебя схвачу. Угу, — он хихикнул, — а то убьют тебя, кто меня тогда буквам выучит?

Он снова усмехнулся.

Вскоре начался дождь. Адам увидел, как первые капли упали в огонь, капли падали с темного неба и вспыхивали на свету, прежде чем исчезнуть в пламени. Солдаты потянулись под крыши. Но не Симс Пердью. Он выписывал круги и кренделя, улюлюкал и пьянел прямо на глазах.

Внезапно Симс Пердью уселся на землю. Он сидел посреди улицы, дождь лупил его по волосам, а он пел, и пение его больше походило на мычание:

Увито лаврами чело

Я пал за Линкольна в бою.

Мне ангел протянул крыло...

Но что же маму ждет мою?

Адам ждал, наблюдая. Дождь пошел сильнее. К певцу, который рыдал в три ручья от переполнявших его чувств, подошли четверо, подняли — по одному крепкому парню на каждую четверть Симса Пердью — и понесли его прочь, поющего и плачущего в голос.

Моис встал.

— Промок я, — сказал он. — Пойду.

Адам промолчал.

— Ты идешь? — спросил Моис.

— Нет, пока нет, — сказал Адам.

— Дурак чертов, — сказал Моис и ушел в дождь.

Адам ещё немного посидел. Он смотрел на пустую улицу, на капли, вспыхивающие над костром. Потом огонь начал гаснуть. Адам почувствовал, как за воротник потекли струйки, как пальто на плечах пропиталось влагой.

Весна была в разгаре.

Затягивая шнуровку на входе маркитантской палатки, Адам увидел людей, сидевших перед своими лачугами на ящиках или бревнах, а то и на корточках, они демонстрировали чудеса устойчивости и долготерпения. Было ещё достаточно светло, чтобы играть в карты. Или в "ножички". А то и в стеклянные шарики. Перед одной хижиной мужчины бросали шарики, ползая на карачках, как мальчишки. Адам тронулся по улице, неся коробку с выручкой и вдыхая душистый воздух.

Войдя в дом, он увидел, что Джед Хоксворт сгорбился над столом. При свете свечей лицо у него казалось вытянутым и бледным, со зловещими пятнами теней. На столе перед ним лежала раскрытая газета. Ничего не говоря, он уставился на Адама. Адам поставил на стол коробку.

— Вот, сэр, — сказал он и приготовился ждать.

Джед на коробку и не взглянул. Резко подвинул Адаму газету, не отрывая глаз от его лица.

— Прочти, — сказал он, тыча пальцем в страницу. Адам прочел заголовок.

СМЕРТЬ КРУПНОГО ФИНАНСИСТА

Он понял сразу, ещё не читая. Понял, что Аарон Блауштайн умер. Внезапно он почувствовал себя совершенно потерянным. Он заставил себя читать дальше, но подробности и без того казались ему давно известными.

Аарон Блауштайн умер от инфаркта. Нездоровилось ему давно, с тех пор, как в битве при Ченслорсвилле погиб его сын, единственный ребенок, и вслед за этим покончила с собой жена. Да, даже это казалось Адаму давно известным, но теперь, увидев это напечатанным на серой бумаге, он ощутил вину. Как будто он сам дал ей в руки веревку, нож или бутылку. Нет, безжалостно думал он, не в этом моя вина, а в том, что с самого начала я слепо отвергал эту догадку. Погруженный в собственные мечты, он отказывался признать догадку.

Он заставил себя читать дальше. Бедный коробейник нажил огромное состояние. Размер его пока не определен, но оно огромно. На то, чтобы вычислить точную цифру, потребуется время. Завещание существовало, но оно устарело, ибо писалось до смерти жены и сына. Никаких ближайших родственников пока не выявлено, по крайней мере, в Америке. Мистер Блауштайн владел крупными акциями железных дорог, таких, например, как...

— Знаешь, зачем я тебе это показываю? — голос Джеда Хоксворта прервался.

Адам посмотрел на него.