Дебри

У новых отрядов первые пробы тоже показали серебро, и Селин получил приказ больше не возить руду в Тобольск и в Москву, а наладить выплавку прямо у месторождения. Рудокопы начали строить слободки при рудниках и планировать линию крепостей для защиты от немирных инородцев. Главным консультантом по-прежнему оставался немец Христиан Дробыш.

Однако из всего намеченного успели поставить лишь острожек на реке Тесьме. Может, бесконечные ссоры Селина с Дробышем спугнули фарт, а может, в этих горах и не было серебра в промышленных объёмах. Селина отозвали, а новым начальником экспедиции назначили думного дворянина Хитрово. Два года его поисковики обшаривали горы, но всё впустую. Два года его рудокопы рвали свои жилы в ямах, но серебряных жил не откопали ни одной. Пробы показывали только железо. Работники начали разбегаться. А Дробыш вдруг объявил, что серебра за Уралом нет вообще, и укатил из диких мест поближе к столице: искать золото где-то под Ярославлем.

Сибирские летописи поспешили объявить приговор неудачной затее: «Ничево не найдено, а государеве казне великая и неизглаголанная тщета и гибель учинилась». Но через сто лет на этих рудниках поднимутся и задымят заводы-миллионщики – Златоустовский, Кыштымский и Каслинский, и тогда русские узнают, что железо на Урале дороже золота.

Цепные псы сибирских воевод Сибирские «прибыльщики»

В XVII веке российское государство – аграрная держава – богатело в первую очередь за счёт налогов. Цель у власти была одна: держать народ в покорности, чтобы исправно платил подати. Никакой казённой «социалки» не существовало и в помине: медицина и образование были частным делом. Социальными вопросами занималась только церковь: раздавала милостыню неимущим, призревала сирот, устраивала для стариков богадельни. И Сибирь российской власти была нужна только для денег. От воевод требовалось регулярно высылать в Москву пушнину и сельхозпродукцию, а что там у себя творят воеводы – бог им судья. Лишь бы людишки не бунтовали.

Чиновничий аппарат Сибири прежде всего был нацелен на фискальные вопросы. Дьяки и подьячие распределяли угодья, промыслы и обложения и учитывали поступления в казну – денежные и натуральные. Старосты и разные выборные люди следили за соблюдением казённых установок. Если выплаты вдруг сокращались или вообще кончались, к виноватым выезжали отряды служилых и силой вытрясали долги. Вот так и жили.

В XVII и XVIII веках в государственной системе существовала особая должность – «прибыльщики». У «прибыльщиков» была одна задача: «чинить государю прибыли», то есть выдумывать новые законные способы для пополнения казны. Московские «прибыльщики» наперегонки бросились изобретать разные немыслимые налоги: поддужный – с извозчиков; банный – с постоялых дворов; привальный и отвальный – с плавания судов; трубный – с любой печи; мельничный – со всякого куля муки; а ещё были поборы за раскольничью веру, за рождение и свадьбу, за бороды и усы; за продажу арбузов и огурцов, за рыбную ловлю и пчеловодство, за выделку кож… Но ставка в этом деле была высока: «прибыльщик» получал часть той прибыли, которую организовал для казны. А если сам царь оценит остроумие замысла, то может сделать «прибыльщика» дьяком в каком-нибудь приказе, и дьяк, богатея, будет собирать свой налог вообще со всей державы.

В энергичную эпоху Петра такие «прибыльщики» делали блестящую карьеру. Например, Алексей Курбатов, крепостной холоп графа Шереметева, дворецкий, сопровождал барина в поездке за границу и увидел в Европе гербовую бумагу. Курбатов смекнул, как из этого извлечь выгоду, и подал царю Петру проект введения таких бумаг в России. Пётр сделал Курбатова «прибыльщиком». Через несколько лет бывший крепостной был назначен кем-то вроде директора департамента торговли и промышленности, а потом стал вице-губернатором Архангелогородской губернии. Правда, многие «прибыльщики», достигнув невиданных высот, падали обратно «из князи в грязи», сбитые обвинениями в казнокрадстве и лихоимстве.

В отличие от московских «коллег», приказных «теоретиков», сибирские «прибыльщики» подчинялись воеводе и были «практиками» – в канцеляриях не засиживались. Они искали свои прибыли, как говорится, «на земле», «в поле». Они объезжали территории в поисках инородцев, которые ухитрились уклониться от ясака, и крестьян, которые спрятались от обложения. Они изобретали возможности завести промысел, собрать долги или отыскать утаённое. При этом, ясное дело, себя «прибыльщики» в убытке не оставляли.