Дед

— Глупости. Тебе никто не даст их усыновить…

— Дочери Андрея Гладких не дадут усыновить детей? Не смеши, — истерично засмеялась Плюшка, и у Андрея зубы свело от этого горького смеха.

— Лена, это дети. Это на всю жизнь… Тебе двадцать три года, зачем тебе это ярмо?!

— Я для тебя ярмо?

— Что за чушь! — воскликнул Андрей, нервно потирая щеку.

— Это мои дети, папа. Чтобы быть с ними, я лишилась всего… Не лишай меня еще и их.

Андрей сглотнул, кадык судорожно дернулся. А в груди запекло. Только инфаркта не хватало. Дочка отвернулась к окну и жалобно всхлипнула.

— Ленка… — обычно красноречивый Андрей в этой ситуации вообще не находил слов. Всхлип перерос в настоящий рев.

— Лен… Доча… Все хорошо будет, маленькая…

Плач стал еще громче. Андрей притянул дочку в объятия и уткнулся в родную макушку. Плюшку трясло, плечи ходили ходуном, а зубы противно клацали.

— Все будет хорошо, маленькая… Все будет хорошо.

— Ничего… Ничего не будет, папа… Без него ничего не будет.

— Что… И усыновлять никого не будем?

— Будем… — очередной жалобный всхлип.

— Вот видишь… Все будет. У моей дочки будет все, что она пожелает.

Лена нерешительно кивнула головой и снова отвернулась к окну. В голове была полная неразбериха. Как жить дальше? Как дышать, ходить, улыбаться? Где найти в себе силы двигаться дальше? Ради чего…

Машина остановилась.

— Мы где? — щмыгнула носом.

— В гостинице. Сейчас поселимся, а потом будем решать вопрос с детьми, раз уж ты меня внуками решила порадовать.

Только что успокоившаяся Лена посмотрела с надеждой на отца и опять зарыдала, упав в руки родителя.

— Папочка… Папочка мой… Хороший.

ГЛАВА 28

Лена не очень помнила первые недели без Гриши. Как жила, чем занималась? Полная амнезия. Радовало только то, что уже через две недели она смогла забрать братьев из приюта. Папа, как и обещал, задействовал пресловутый админресурс, и все очень быстро решилось.

Перемены в жизни дети ощутили сразу. Они пришибленно бродили по огромному дому, смущённо прятались от незнакомых людей, и очень настороженно относились к новоявленным дедушке и бабушке. Даже Ольга не сразу нашла общий язык с мальчишками. Димка — в своём репертуаре — был колюч и ершист, а Кирюша копировал поведение брата.

— Это что же, мы теперь богаты? — нагло поинтересовался Дима, как только они переехали.

— Мы — нет. Человек богат, если добился каких-либо благ собственным трудом, — как можно более доходчиво объяснила девушка.

Лена вообще старалась как можно больше разговаривать с детьми, используя те методы воспитания, которые ее родители применяли по отношению к ней самой. Не баловала сверх меры, прививала уважение к людям, труду. С Кирюшей не было проблем. Он радовал девушку снова и снова, и уже спустя месяц в нем было трудно узнать того забитого ребенка, которого она впервые увидела. А вот с Димкой возникли проблемы. Он постоянно пытался манипулировать матерью, пользовался ее добротой. Когда Плюшка осознала происходящее, то тут же жестко это пресекла. А потом каждый раз останавливала попытки сына выпендриться или возвыситься за чужой счёт. Но все равно зачастую он вел себя просто отвратительно. Требовательно, надменно и нагло. Как будто испытывал ее терпение на прочность.

Однажды Плюшке пришлось серьёзно поговорить с Димой, у которого началась настоящая “звёздная болезнь”. Она посадила ребёнка перед собой и на полном серьезе поинтересовалась, считает ли он себя лучше тех детишек, которые остались жить в приюте, и если да, то почему? Дима крепко задумался. А потом ему стало стыдно. Лена видела, хотя сын и пытался скрыть свои эмоции.

— Когда ты в следующий раз устроишь скандал по поводу покупки очередной ненужной вещи, подумай о тех ребятишках, у которых нет даже самого необходимого. Хорошо?

Сын насупленно кивнул, но с тех пор вёл себя совершенно иначе, что не могло не радовать молодую маму.

И, вроде бы, Лена жила… Пыталась бодриться, хотя бы ради детей, за которых теперь несла ответственность, и это, наверное, получалось… Иногда… Но когда наступала ночь, она оставалась один на один со своей болью. И даже поддержка родителей не помогала. И не хотелось ничего. Лена что-то делала, куда-то ходила, о чем-то договаривалась (даже устроила сыновей в школу и детский сад), а ночами выла в подушку.

Когда жизнь более-менее вошла в колею, девушка вышла на работу. Отец сопротивлялся, как мог. Ему с трудом давались перемены в жизни дочери. Плюшка превратилась в тень. Худенькая, бледная, неулыбчивая. Но все такая же упёртая:

— Папа, я хочу зарабатывать сама.

И все. Не переубедить. И с работой так, и с этим… Гришей. Сколько раз они с Ольгой пытались с ней поговорить! Внушить, что у такой молоденькой девушки впереди вся жизнь… И любовь, и счастье… Лена только кивала, как болванчик, головой и улыбалась натянуто.

Андрей устало откинулся в кресле и потёр глаза. В кабинет вошел младший сын. Сашка потоптался на пороге, а потом все же поинтересовался: