Дед

– Пал Викентьич, – попросил один из них (тот, который забраковал Ганина и Серегу со Степаном, но теперь, кажется, об этом забыл), – несколько слов для муниципального телеканала.

– Вот мои несколько слов! – Губернатор потрепал по вихрам Солодовникова-младшего, не перестававшего краснеть. – Эти люди перед вами – герои! Эти люди, не жалея сил, возвращают нам нашу историю! Сделанная ими находка займет почетное место в музее областной столицы. Возможно – мы еще подумаем над этим, – мы выделим ей место на одной из улиц нашего великого и древнего Новгорода. Горожане должны помнить доблесть своих предков, проявленную во время войны. И этот танк, это сокровище, неожиданно показавшее себя из-под земли, – лучшее напоминание.

Если бы у губернатора было с десяток рук, он, казалось, обнял бы ими всех.

– И вот что я хочу еще сказать, – продолжил он и обратился к Ганину: – Тебя как зовут?

– Андрей, – сказал Ганин.

– Вот что, Андрей. Я считаю, ваша деятельность достойна всяческих похвал. Но этого недостаточно. Я считаю, что о вашей деятельности, о вашем ежедневном тяжелом труде должно узнать как можно больше людей, поэтому, я полагаю, раз уж все мы тут собрались, будет правильным послать вам в сопровождение журналистов – вот эту съемочную группу, которая есть здесь сейчас, и эту очаровательную девушку с фотоаппаратом. И пусть они снимают вас, ваш быт, ваши трудовые мозоли и пот и потом сделают об этом фильм или напишут статью. И этот фильм и статью мы по возможности будем показывать и тиражировать. Правильно я говорю?

– Что? – оторопел Ганин.

– Что? – в свою очередь оторопели телевизионщики.

Главный из них тут же начал мямлить:

– Но, послушайте, Пал Викентьич, у нас же нет оборудования, мы думали, мы едем на один день…

– Оборудования достаточно, еды мы вам дадим, – отрезал губернатор, мгновенно переключаясь с благодушного состояния в жесткий режим. – Снимете по-быстрому кино, репортаж или как это у вас называется и вернетесь!

– Но, Пал Викентьич…

– Что, Пал Викентьич? Привыкли вы обретаться в губернаторской столовой! А вы попробуйте-ка поработать в поле, как нормальные люди работают! Попашите – на воздухе, на земле – землица-то какая у нас, а! Чудодейственная! Еще мне спасибо скажете, когда вернетесь.

– Павел Викентьевич! – шагнула вперед Галина Веденеева. – Я тоже… В смысле, я тоже не могу. Я уже неделю здесь. Мне материал надо сдавать, его редактор ждет…

– А вы, милочка, я давно хочу спросить – кто вы будете, прелестное создание?

– Галина Веденеева, – подсказал секретарь. – Районная газета «Зов Новгородчины».

– Ах, «Зов Новгородчины»! – обрадовался губернатор. – Так я хорошо вашего редактора знаю! И я даже знаю, что это мы – и я лично – ежемесячно перечисляем бюджетные деньги на поддержание районной прессы. Не беспокойтесь об этом, Галочка! – Он приобнял журналистку за талию. – Идите в поля и творите! И сделайте хороший материал! А с вашим редактором я этот вопрос решу.

Он повернулся к секретарю:

– Возьми на контроль, Алеша.

Секретарь кивнул, как вышколенный дворецкий в английских фильмах.

Настал черед Ганина попытаться устроить демарш.

– Уважаемый, – сказал он. – У меня люди устали. И если уж быть совсем честным: мы планировали сворачивать сезон и разъезжаться по домам.

– Андрей, – губернатор положил руку ему на плечо. – Еще неделю, Андрей! Губернатор просит.

– Никак не могу.

– На минуточку, – вмешался в разговор пресс-секретарь. – Если губернатор просит, ему не отказывают.

Ганин вперил в пресс-секретаря взгляд – пустой, как у коровы, затянутый поволокой, и сказал:

– Высуньте язык у него из жопы, Алеша.

Взгляды такие Ганин подсмотрел у боксеров.

Дело было на чемпионате страны, где он оказался случайным зрителем. Выражение глаз боксеров, шатающихся у ринга и в зале, очень его поразило. Эти люди смотрели вокруг себя так, словно никого больше не существовало. И этот взгляд, полный презрения к миру, осознания собственной силы и отсутствия большого ума, так понравился Ганину, что отныне, потренировавшись, он применял его от случая к случаю – срабатывало на парнях и покрепче губернаторского секретаря.

– Он не может высунуть язык у меня из жопы, Андрей, – объяснил за своего подчиненного губернатор. – Это его работа.

Покрывшись краской до кончиков ушей, Алеша отступил в сторону. А тем временем губернатор продолжил атаковать.

– Андрюша! Родной! Я прошу тебя уже не как губернатор, а как отец! Как командир! Ты должен это сделать! Обязан! Покажем людям, что скрыто в земле. Покажем, что мы помним историю! Память, Андрюша, сыночка, вот чем мы занимаемся здесь – мы возвращаем себе свою память.

– Жарища, – сказал Ганин. – Еще неделя, и мы умрем.

– Не умрете! Еды дадим, техники – что хочешь. Неделю поводи этих охломонов. Дай им картинку. Поговори на камеру, порисуйся, в конце концов – один раз живем. И потом можешь домой.

Ганин набрал воздуха в грудь, чтобы сказать окончательное и твердое «нет», но тут из-за его спины шагнул Серега Солодовников и сказал:

– Глубинник.

– Что? – не понял губернатор.